Прорвемся, опера!

— Так что с Владимиром Григорьичем? — с беспокойством спросил Федюнин. — Он живой хоть?

— Неизвестно. Ты лучше скажи, кто… — я чуть не спросил «кто заказал тебе отца», но вовремя осёкся. — Кто приходил к деду, и что он сам говорил про это?

— Мы с Владимиром Григорьичем много разговаривали, — он закурил из пачки «Родопи» и откашлялся. Вонючий дым разнесло сквозняком от окна. — Он сидел дома, говорит, новости смотрел, и кто-то в дверь давай долбиться, ну, он открыл. Какие-то быки были, гады, — Федюнин покачал головой. — Деда побили, вывих у него здесь лечили и рёбра. Потом вытащили в машину, дальше — а дальше ничего не помнит, говорит. Очнулся уже здесь.

— Ты был в палате, когда его привезли? — уточнил я.

— Нет, я на следующий день поступил, когда мне ногу сл… когда я ногу сломал, — быстро поправился он, закашлявшись, но в этот раз только для виду.

Но я обратил на это внимание, посмотрел на гипс, потом на него. Хоть у него ещё нет столько партаков, как раньше, вернее, как будет потом, он их ещё не набил, но одну татуировку я заметил. Маленький, едва заметный карточный туз на тыльной стороне левой кисти, и выглядел он так, будто его уже пытались сводить.

— Ты разве судим? — спросил я. Знал, что он не привлекался по малолетству, но татуировка-то тюремная. — Откуда такой партак? Отбывал где-то?

— Нет, конечно, не сидел, и не собираюсь, — он засмеялся, немного расслабившись, потом поднял руку, показывая мне татуировку. — Сделали парни знакомые, по дружбе, в журнале каком-то увидели.

— В карты, выходит, играешь?

— Бывает, — он огляделся. — Уже пожалел, что сделал. Сводить даже хотел, но не вышло, всё равно видно. До меня как-то раз один блатной докопался, типа, а ты знаешь, что это значит, ну и всё такое — зачем делал, раз не знаю, и чтобы пояснил ему, кто я по жизни и так далее. Сами же понимаете, они с этими наколками с ума сходят.

Федюнин нервно заулыбался, Толя хмыкнул.

А мне было не до смеха…

Меня там не было, но я знал обстоятельства дела наизусть.

Центр города, день, ещё тёплый, но уже передавали, что скоро будет снег. Тогда дали получку, отец вышел из москвича и пошёл покупать сигареты к киоску у дороги.

А на обочине остановилась грязная белая копейка без номеров. Хромающий пассажир в чёрной вязаной маске вышел из машины и сразу же начал стрелять отцу в спину из ТТ. Выстрелил пять раз, на шестой пистолет заклинило, и убийца его бросил прямо там, в лужу. Отпечатки смазались, по ним ничего определить не вышло. Да и не остаются толком следы рук на пистолете. Редкость это — потому что поверхность неподходящая. Это только в сериалах везде пальчики умудряются найти, даже на хлебе, не говоря уже об оружии, части которого рифленые, угловатые, еще и в масле, и площадь гладких элементов критично мала для оставления пригодных следов.

Дистанция выстрела была меньше пяти метров, но киллер тогда умудрился промазать аж целых три раза. Криминалист Кирилл говорил, что опыта в стрельбе не хватило, убийца после первых выстрелов, как неосознанно делали многие новички, когда стреляли впервые, начал напрягать кисть и вести руку вниз, чтобы компенсировать отдачу, а еще на спуск давил судорожно и с силой, отчего ствол загибало влево, поэтому так мазал.

Но первые два выстрела попали в цель, одна пуля попала в сердце — почти мгновенная смерть.

А потом начинались странности. Киллер сел в машину, она уехала. Вскоре её нашли на обочине за городом. Водитель был мёртв, убит выстрелом в упор прямо в лицо, а сидевший сзади человек в кожанке и с огнестрельным ранением живота был ещё жив. Он и назвал фамилию — Федюнин, а потом умер.

На руках у него остались порезы от гитарной струны, которой он пытался кого-то задушить — впереди сидящего, скорее всего. Саму струну нашли впереди, на полу, со следами крови и, как показала экспертиза, с фрагментами текстильных волокон, предположительно от чьей-то одежды.

Кто эти двое, мы выяснили. Они оба жили в городе, но связи ни с одной из крупных ОПГ у них не было, так, мелкие бандиты, хотя я долго рыл в этом направлении, чтобы найти, на кого они тогда работали.

Ну а в багажнике копейки лежали три полные канистры бензина, явно для того, чтобы после убийства милиционера и его киллера сжечь машину.

Общую картину мне обрисовал Устинов, это как раз было за несколько дней до того, как он ушёл на пенсию, да и я сам кое-что уже понимал.

Убийство начальника городского отдела РУОП — дело очень серьёзное, резонансное, с большими последствиями для всех. Так что бандиты своих пригретых киллеров светить не решились, а заказывать гастролёров не стали. Или пожалели денег, или не хотели рисковать.

Исполнителя нашли в городе, как и тех, кто должен был его потом убрать — как раз этих двоих. Учитывая, кто это такие, от них вполне могли избавиться за компанию, только немного позже.