Прорыв

Встали пораньше, быстро сделали гимнастику – она с удовольствием повторяла за мной, – быстро собрались. Она побежала на турбазу на завтрак и переодеться для нашей поездки, но предварительно, выйдя с ней на аллею, я фотографировал ее на память именно в этой, так идущей ей одежде: джинсы и футболка с певцом. Девочка-спортсменка, высокая, длинноногая, с распущенными длинными волосами. Я вспоминал еще одну очаровавшую меня картинку, прекрасные кадры из фильма памяти: вчера, когда она уходила на ужин в сумерках, я посмотрел ей вслед – и гордость охватила меня. Стройная, длинноволосая, гордая, она удалялась по набережной быстро, стремительно, по обыкновению изящно отводя при каждом шаге прямые руки с чуть выгнутыми наружу ладонями, словно бы чуть-чуть на цыпочках – походка грациозной танцовщицы. И еще вспоминал я, как встречали меня с ней и внимательно провожали взглядами мои знакомые: стройная, восемнадцатилетняя с виду, девчонка была со мной, и глаза ее ведь так и лучились, и волосы развевались на ветру…

Да, именно джинсы в обтяжку – она сама перешивала их по фигуре, – именно серая тесная футболка – все это так подходило стройной старшекласснице.

А в шортах, в которых она поехала со мной в «Новый свет», и красной футболке, загорелая, она была похожа, скорее, на молоденькую пионервожатую или даже старшую пионерку из Артека.

Пароход до Судака плыл долго, довольно сильно качало, мы сидели сначала на лавках в каюте, потом вышли на открытый солнцу и ветру нос. Было тепло, самый теплый день за все время моего пребывания здесь, ни облачка, в темной зелено-синей воде светлели медузы, проносились белыми комьями, тихо проплывали рыжие, выжженные солнцем крымские берега: Карадаг, Крымское Приморье, мыс с маяком… За мысом подул сильный ветер, мы спустились в каюту, пароход сильно качало, ей было не по себе – она пряталась в моих объятиях. Наконец, пристань Судака. Вышли.

Солнце, жара, характерный аромат сухих выжженных трав, чуть-чуть пыли. Быстро взбежали к Судакской крепости – в первые минуты она еще мучилась от недавней качки, но вот прошло. Купили хлеба в местной уютной столовой, кабачковой икры, пару горячих вареных кукурузных початков. Их нежный аромат, смешанный с легким запахом разогретого солнцем полиэтиленового пакета, что-то все напоминал мне, будил какие-то смутные чувства (только после я понял: очень похожий аромат был от возбужденных складочек ее интимного цветка…).

По дороге шли быстро, легко. Никакой задержки не было от того, что со мною она – один я шел бы точно так же, с такой же скоростью. Веселая и легкая вышагивала она рядом, и мы смотрели на пронзительно синее море, на скалы, по которым карабкались пушистые, темные, с длинными иглами реликтовые сосны.

– Вот в таких соснах я хочу сфотографировать тебя без всего. И у моря. И на камнях…

Она уже и сама хотела, «приготовилась морально», как я ее вчера просил. А я предвкушал, видел в воображении живую пластику ее тела, совершеннейшего творения природы… Процесс созерцания – несомненный акт близости, он особенно волнует тогда, когда женщина активно участвует в нем, нежась в волнах вашего восхищения – ведь не случайно же столь великим очарованием наделила женское тело природа! Такое – зрительное, восторженное – общение еще больше сближает, поднимает близость до уровня чарующей музыки…

Мы шли, и я любовался ею. Ее движения и в одежде были для меня как музыка – потому особенно, что я уже видел ее обнаженной…

Последний поворот дороги – и перед нами внизу распахнулась Синяя бухта «Нового света», домики поселка, набережная, утопающая в цветах. Длинные, пенистые, сине-зеленые с белыми гребнями валы шли на берег, мы слышали неутихающий шум.

Спустились к цветам на набережной. Сплошные заросли бархоток, петуний, канн. Приторный аромат резеды. Множество бабочек, пчел, шмелей. Черные, с фиолетово-синим отливом пчелы-плотники – ксилокопы… Знакомый, очень близкий мне мир. Мир первозданной природы и особенно – мелких ее существ. Моя креолка уже начала приобщаться к нему. Когда сидели в лоджии в первый наш день – еще до первого поцелуя, – я заговорил о своем увлечении («все – во всем», мир – «крупным планом»…), и она призналась, что очень любит биологию, вообще мир живого, она, как всегда, была абсолютно искренней, и признание ее сблизило нас еще больше. Как много, оказывается, способов и форм сближения между людьми! Мы пока не говорили с ней о такого рода вещах, я знал только, что институт, в котором она учится, не нравится ей. «Электронно-механический». Не ушла вовремя, а теперь остался лишь год до диплома. «Приходится терпеть»…

Я фотографировал ее на набережной около цветов, карие глаза ее так и сияли, а я чуть не пел от восторга.

Трудно было удержаться и тогда, когда спустились к галечному пляжу, малолюдному по сравнению с нашим. Я остался наверху, на крыше железного тента, а она в купальнике спустилась к кромке моря и вошла в волны. Стройная русалка с развевающимися на ветру волосами смело встречала набегающие пенистые валы, Жаль только, что все же в одежде…