Прорыв

Да, многозвучная жизнь Вселенной – Песнь! И что наши мелкие мизерные расчеты-заботы перед неизбежной, неотвратимой физической смертью тела? Что предметы материального мира без того духовного, энергетического заряда, которым собственно только и ценны они? И как понятно, что многие люди, добившиеся материального достатка, в конце концов стремятся уже не столько к бессмысленной материальной роскоши, а к самым первозданным, самым детским, наивным радостям – путешествия, игры, легкие, ни к чему не обязывающие отношения, главным образом с противоположным полом. Конечно, нелегко взрослому, отягощенному комплексами, неудачами и запретами, сохранить детскую непосредственность, но тут-то и помогает вино. Да, не всегда, да, увы, далеко забрались мы в своих глупостях, неведении и страхах. И все же именно путешествия, женщины и вино – наивные, естественные радости – как раз и предполагают наслажденье моментом, праздник человеческих чувств, попытку возвращения в беззаботное детство…

И весь этот день в «Новом свете» был для нас как раз таким – детским в самом лучшем смысле этого слова, и что интересно – совсем без вина. День Свободный, день-Мечта, день Сам-по-себе, без прошлого и будущего, день радости, музыки, день-Песня.

А вот еще одно правило оккультных философов: умирая, испуская дух, расставаясь с телом земным, устремляйте люди, свои помыслы к высшим мирам. Кто-то унесет с собой сожаление о покинутых вещах, гастрономических радостях, «положении в обществе», счете в банке, «победах», а кто-то – образ цветка, сверкающего каплями утренней росы, пенье птиц, говор лесного ручья, шум волн, аромат осенней листвы, крик петуха на заре… Или – неизъяснимую прелесть улыбки женщины (или мужчины), смех ребенка, таинственную магию женского тела, поэзию прикосновений… А еще – музыку стихов, музыку слов, музыку звуков. «Устремляйте, люди, свои помыслы к высшим мирам»…

Мы опять шли по полуразрушенной «царской тропе», местами до блеска отполированной множеством разных подошв, начали осторожно спускаться к «Царскому пляжу», расположенному в тихой, скрытой от ветра сейчас Царской бухте. Сверху вода была скорее изумрудной, чем синей, совершенно прозрачной – видно было подводные камни и буро-зеленые водоросли. Те же реликтовые кудлатые сосенки карабкались по склонам, чудом удерживаясь на крутой каменистой поверхности…

И вот Царский пляж, тоже населенный купальщиками, но в меру, да и люди приятнее – молодые, стройные. Не каждому по силам сюда добраться… Мы с интересом разглядывали их – и все же только одна из девушек – тоже длинноволосая, но светлая, – могла бы составить какую-то конкуренцию моей индианке. Гармонично сложенная, хотя и менее спортивная, чем Галя, более изнеженная, женственная, она была великолепна. Да, Мать Природа неисчерпаема – среди женщин, так же, как и среди цветов, нельзя отыскать единственную и абсолютную королеву. В том-то и непреходящая, вечная ценность огромного мира, что он разнообразен – и прелесть и яркость одного роскошного существа не может – и не должна! -затмевать прелесть и яркость другого. Прекрасная, восхитительная моя индианка понимала, оказывается, и это…

А бутылка вина, между прочим, так и осталась нераспечатанной. От окружающей нас красоты мы и так были пьяны…

И время словно остановилось, только солнце потихоньку снижалось, удлиняя тени и делая все более непроглядной морскую даль…

Было еще несколько блаженных, фото-созерцательных действий, пока не кончилась у меня цветная пленка. А самые последние кадры – в глубине «Шаляпинского грота», в полукруглой нише, в позе восточной жрицы с греческим профилем. В поднятой руке держала она по моей просьбе цветок – словно символ Жизни и Вечной Женственности… И представилось мне, как, может быть, именно здесь когда-то держала в руке тоже какой-то символ другая женщина-жрица, давным-давно, в ускользающей ретроспективе времен…

А потом мы быстро шли обратно, к пристани Судака, и радостно я отмечал, что несмотря на пройденные километры была в ее походке все та же грациозная легкость.

Мы опаздывали на последний пароход, шли очень быстро, потом почти бежали, и опять, глядя на нее, я подумал, что она – словно пионервожатая или даже пионерка из Артека в своих серых шортах…