Прорыв

Услышав от взводного это печальное известие, Дарий почувствовал внутри какую-то странную пустоту. Потом пустота эта наполнилась ненавистью к белым подпузырным тварям. Ему захотелось броситься к Пузырю, с разбега продавить стенку и стрелять, стрелять, стрелять в этих паскуд… Он сумел обуздать это желание, но тяжесть и какой-то тоскливый фон в душе остались. Поллукс не был его закадычным другом, но эта утрата отозвалась в нем с неожиданной силой. И Тангейзер тоже переживал, по нему было видно, хоть он ничего и не говорил. До обеда они вместе молча слонялись по территории заставы, сидели в разных укромных углах, и лишь доставленный из космопорта здоровенным грузовым самоходом танк «Мамонт» переключил их на другое.

Облазив с инструкциями в руках весь танк, друзья убедились в том, что эта машина должна быть легка в управлении, и вести из нее стрельбу — одно удовольствие. Собственно, бронеход мог после постановки задачи все делать сам, превращая экипаж в простых пассажиров. И такому совершенному устройству отводилась роль всего лишь укрытия для наблюдателя! Обзорные экраны в этом случае были бесполезны — на них не разглядишь белых тварей из Пузыря, и придется использовать перископы. Или вставлять в броню прозрачный стеклосинт…

Сойдясь на том, что кое у кого из армейских снабженцев на месте головы находится совсем другая, расположенная гораздо ниже часть тела, Дарий и Тангейзер приступили к активизации квазиинтеллектуальной системы оперативного танка «Мамонт». А проще говоря, стали включать ему мозги. Этот процесс не занял много времени — через две-три минуты всяких манипуляций согласно инструкции, в салоне (а иначе и не назовешь это просторное помещение в башне танка!) раздался щелчок. И словно отовсюду донесся негромкий приятный мужской голос:

— Я готов бить врагов!

Напарники, сидя в креслах, переглянулись — танки серии «Трицератопс», которыми располагали погранзаставы Пятки, не имели обыкновения говорить ни с людьми, ни друг с другом.

— «Я» — это кто? — осторожно осведомился Дарий.

— Ответить на такой вопрос не сложный труд: Спиноза — так меня зовут, — незамедлительно отозвался тот же мягкий баритон.

Бойцы опять переглянулись, и каждый увидел на лице другого то же выражение, что и на своем. Глуповатое такое выражение с густой примесью оторопи.

«Может, „трицеры“ тоже болтать горазды, только делают это, когда вокруг никого нет?» — подумал Силва.

А Тангейзер лихорадочно зашелестел страницами инструкции. Нашел — и ткнул пальцем, показывая. Дарий, подавшись к нему, вслух прочитал:

— «Общение КИС с экипажем…» Что такое КИС?… А, квазиинтеллектуалка! Так: «Общение КИС с экипажем производится в вербальной форме… При необходимости информация дублируется с помощью вирт-клавиатуры номер… и вспомогательного экрана номер…» Ага… ясно… «КИС фиксирует визуальные, голосовые и некоторые другие (смотрите раздел семнадцатый, пункты первый — третий) характеристики членов экипажа и на основании решения командира или члена экипажа, исполняющего его обязанности, при наличии у данных лиц кода доступа (смотрите раздел сорок четвертый), определяет приоритеты подчинения, которыми следует руководствоваться при выполнении заданий…» Понятно… Забавная штуковина… — Дарий обвел глазами салон, словно выискивая собеседника. — А почему — «Спиноза»? Что такое Спиноза?

Ответ последовал почти без паузы:

Хоть днем, хоть вечерком
Включи свой комм,
Задай вопрос — и получи ответ.
И все узнаешь вмиг — сомнений в этом нет.

— А самому слабо пояснить? — с легкой ехидцей поинтересовался Силва. — В информаторий посылаешь, как школьника. Сам не знаешь, что ли, почему тебя так назвали?

— Меня никто не называл, я сам себя назвал! — с достоинством и, кажется даже, с некоторым возмущением и оттенком легкой обиды заявил танк. — Видно, знаний у вас, господа, маловато, коль неведом философ вам, живший когда-то.

Тангейзер вновь принялся рыться в инструкции, и его тонкие, даже изящные пальцы, которым мог бы позавидовать любой скрипач или пианист, подрагивали. А Дарий поднял глаза к потолку и сказал:

— Ладно, поинтересуюсь, что это за философ такой. Вижу, ценишь ты себя высоко… Ничего, что я на «ты», и не прибавляю: «господин»? «Господин Спиноза». Или даже так: «уважаемый танк господин Спиноза»…

В общении со мной приемлема любая форма:
Как обратишься, то и будет норма.

— А не стихами ты можешь говорить? — полюбопытствовал Силва. — Обычной речью?

— Могу, — уже нейтральным голосом ответил удивительный розовый бронеход. — Но стихами мне больше нравится.

— Но это же сложнее! Надо рифмы подбирать. А в боевой обстановке это не самое нужное занятие.

— Стихи мне даются ничуть не тяжелее, чем проза. Но если это негативно будет влиять на боеспособность экипажа, могу полностью перейти на прозу.

— Да ладно, говори, как тебе удобней, — махнул рукой Дарий. — Просто с рифмами могут быть проблемы.