Прорыв под Сталинградом

– Гляжу я на часы: ба! Полпятого уже! Говорю своим двум подсобным: “Ну, вперед! Давай-давай! Воду тащите, суп варить буду!” Возвращаются те, значит, с вот такой вот охапкой снега – мы ее бух в котел! И поверх еще шесть брикетов гороха да лошадиную голень. Мешаю я, значится, мешаю, тихонечко так, чтоб совсем уж жидко не развести… И тут вдруг эвона что на черпаке!

Бройер осторожно расправляет листок.

– Очередное послание апостола Паулюса к своему окружению?

– Никак нет, господин начальник разведки! От наших друзей с той стороны!.. Интересно мне знать, что вы на это скажете. Мы уж так спорили об энтом, так спорили… Поэтому с супом придется еще чуток погодить!

За это время Бройер успел пробежать глазами листовку.

– Это, гм… Это занятно! Послушайте, господа! Ультиматум генералу Паулюсу!

И он начал читать:

Командующему 6-й германской армией генерал-полковнику Паулюсу или его заместителю и всему офицерскому и рядовому составу окруженных германских войск под Сталинградом[46]

Он подошел поближе к лампе, мужчины сгрудились подле него. Лишь лейтенант Визе остался сидеть, не выпуская из рук книгу. Со времен крушения “юнкерса” он был безучастен ко всему происходившему. Если кто-то с ним заговаривал, он отвечал вежливо, но при этом совершенно равнодушно, не вдумываясь, и сослуживцев порой пугала бессвязность его речи. Однако тут даже он поднял голову и прислушался.

6-я германская армия, соединения 4-й танковой армии и приданные им части усиления находятся в полном окружении с 23 ноября 1942 года. Части Красной Армии окружили эту группу германских войск плотным кольцом. Все надежды на спасение ваших войск путем наступления германских войск с юга и юго-запада не оправдались. Спешившие вам на помощь германские войска разбиты Красной Армией и остатки этих войск отступают на Ростов. Германская транспортная авиация, перевозящая вам голодную норму продовольствия, боеприпасов и горючего, в связи с успешным, стремительным продвижением Красной Армии, вынуждена часто менять аэродромы и летать в расположение окруженных издалека. К тому же германская транспортная авиация несет огромные потери в самолетах и экипажах от русской авиации. Ее помощь окруженным войскам становится нереальной.

– Звучит так, будто писали… цивилизованные люди! – изумился Гайбель.

– И к тому ж все верно, – буркнул кашевар.

– Что?! – оборвал его Фрёлих. – Вот этот вот бред, этот шум из ничего вы называете верным?

– Тишина! – гаркнул Бройер. – Или я читаю, или вы болтаете языком!

И начальник разведки продолжил:

Положение ваших окруженных войск тяжелое. Они испытывают голод, болезни и холод. Суровая русская зима только начинается; сильные морозы, холодные ветры и метели еще впереди, а ваши солдаты не обеспечены зимним обмундированием и находятся в тяжелых антисанитарных условиях.

Вы как командующий и все офицеры окруженных войск отлично понимаете, что у вас нет никаких реальных возможностей прорвать кольцо окружения. Ваше положение безнадежное и дальнейшее сопротивление не имеет никакого смысла.

– Ха! – не выдержал зондерфюрер. – Ничего, они еще узнают, на что мы способны!

– Да замолчите же наконец! – остановил его Херберт. – Не так уж они и неправы в том, что пишут. Очевидно, русские прекрасно осведомлены о происходящем в котле.