Прорыв под Сталинградом

– Так-так, выходит, вы и есть то самое заявленное подкрепление. Сколько людей, говорите? Пятьдесят шесть солдат и три офицера. Что ж, прекрасно, посмотрим, где вас разместить.

Из разговора с неотесанным фельдфебелем выяснилось, что двадцать пять человек можно худо-бедно раскидать по блиндажам.

– Да, еще в боковом овраге, – обратился капитан к Факельману, – метрах в восьмистах отсюда вроде квартируются инженеры. Там наверняка есть свободные блиндажи, оставшиеся после обозников и прочих солдяг. Вчера-то все деру дали как зайцы. Что-нибудь обязательно подвернется.

Капитан крутил головой, словно кого-то искал.

– Один из господ офицеров может устроиться у меня.

Капитан Факельман, чьи неомраченные представления о порядках в действующей армии никак не увязывались с тем, что открывалось его глазам, позволил себе задать несколько робких вопросов об укреплениях и расположении противника. Капитан фамильярно похлопал по плечу офицера, старше его по меньшей мере лет на пятнадцать.

– Да полно вам переживать! Покопаться в земле и завтра утром успеете. Здесь тыловой рубеж, понимаете, на всякий пожарный. Настоящий фронт впереди, и там в полном составе залегла сорок четвертая. А у нашего брата, не считая редких артобстрелов, житье довольно сносное, верно я говорю, Вильгельм?

Он подмигнул фельдфебелю, запустил руки в карманы и благостно потянулся. Капитан Факельман, прихватив своих людей, вызвался поискать другое место. Он попросил Бройера остаться здесь с первым взводом и проследить за его командиром, фельдфебелем Клуке из тыловой службы – занудной канцелярской крысой. Бройер только кивнул, не проявив никакого интереса. День изрядно его измотал. Прорыв пока подождет. Сейчас главное набраться сил, окрепнуть телом и духом. Бройер с трудом снял с себя шинель и рухнул на предложенный табурет. Капитан потянулся к копченой колбасе, отрезал кусок толщиной в четыре пальца и протянул гостю.

– Сперва надобно хорошенько подкрепиться. Небось, голодные, – он подвинул к Бройеру солдатский хлеб, нож и никелевую рюмку на длинной ножке, потом разлил из наполовину опорожненной бутылки желтоватую жидкость. Фельдфебель тем временем завел патефон в синем сафьяновом чемоданчике и поставил новую пластинку. Под джазовые ритмы пронзительный и визгливый женский голосок затянул дешевый шлягер двадцатых годов, бог знает какими путями сюда попавший.

Милашка Долли выбилась в люди,
Она живет теперь в Голливуде…

Бройер жадно впился зубами в твердокаменную колбасу.

– Откуда такое благословение? – спросил он.

Капитан самодовольно засмеялся.

– Мой дорогой, в здешних краях такие штуки сыплются с неба. Когда самолет не может приземлиться, груз просто сбрасывают. Вот и сегодня утром – чуть ли не на голову свалился целый ящик добра. Двадцать шесть колбас подобрали!

– А сдавать их не полагается?

– Кому сдавать?! – капитан прищурился. – Дуралеям, что у нас за спиной? Так они все сожрут! Со вчерашнего утра, с тех пор как тут стоим, они не прислали ни крохи. Сдавать – еще чего не хватало! Пусть только кто-нибудь сюда сунется!

Он поднял никелевую рюмку и чокнулся с Бройером. Жидкость оказалась сладким апельсиновым ликером.

– Это тоже падает с неба? – спросил Бройер.

– Не-ет! У нас и свои каналы имеются… Если нужна шелковая рубашка, пижама, пара сапог или фуражка новая? Все можем достать!

Капитан вальяжно вытянул обутые в сапоги ноги, ударил себя кулаком в грудь и засмеялся, обращаясь к фельдфебелю:

– Вильгельм, помнишь вчерашнее? Ну и потеха! Мопсы драпали, аж пятки сверкали! Бросились врассыпную, как дикие обезьяны, когда прознали, что здесь пройдет передний край обороны… Вон на улице их наследство, мы заглянули в машины и ахнули. У всех наших просто челюсть отвисла – чего только не натаскали! Разбитый рояль тоже оттуда… Затея, правда, небезопасная. Кабины грузовиков видны из-за холма, и время от времени иваны дают жару. Вот и штурмана сегодня аккурат за нашей спиной уложили, только и успел, что раскопать бутылку красного.

Кивком головы он указал на широкие двухъярусные нары, на которых под шубами и шинелями храпели люди. Один лежал пластом на спине, лицо повернуто к потолку. Он не храпел, а хрипел и беспомощно водил руками по груди.

– Тяжелое ранение? – спросил Бройер.

– Осколок в боку засел. Врача здесь нет. Санитар сказал: до завтрашнего утра еще протянет. А потом каюк от внутреннего кровоизлияния. Вот такие, брат, дела… Сигару не желаете?

Он протянул обер-лейтенанту маленький ящичек с первоклассными сигарами, обвязанными роскошной ленточкой. Из патефона уже по третьему кругу дребезжало:

Милашка Долли выбилась в люди,
Она живет теперь в Голливуде…
А я по-прежнему в глуши
Как ни крути!