Просчёт финикийцев

— Еще как, — сказал он, — прямо там, в подвале, во время обстрела. Ей было одиноко, страшно, и хотелось этого, ну, как его...

— Траха?

— Надежного, твою мать, мужского плеча!

Луис рассмеялся.

— Ага, от пацана, который до этого женщин видел только на картинках.

— Ну, об этом я не стал ей рассказывать. Да и нечего особо знать, по секрету тебе скажу.

Он отвернулся и посмотрел на розовеющие облака над горами.

— Потом она нарочно ждала обстрелов. Трусы кружевные купила, маникюр сделала. Я чуть не помер со смеха, когда догадался, что это ради меня. Ну, сам понимаешь, шестнадцать лет, вместо мозгов — тестикулы.

А однажды прихожу такой весь потный от подъема в жару, а дверь не заперта. Шестым чувством чую, что надо бежать, но я же любопытный. Зашел, прислушался. Тихо. Как после взрыва машины с семтексом, ну, первые пару секунд. Смотрю, они с мужем чинно так в креслах сидят перед телеком, новости смотрят без звука. А у обоих красные пятна на груди и мозги по плюшевой обивке размазаны. И на стенах, и на ковре, я чуть не вляпался. Только носки у мужика чистые, что моя совесть до причастия. Еще подумал тогда: «не может быть!». Неужели я лишнего священнику сболтнул? Он ведь и платил копейки, никакого резона не было. Помнишь отца Бутруса, он еще куда-то пропал, то ли за границу, то ли хрен его знает...

— Кажись, нашел! — крикнул Хасан из зарослей опунции.

Луис легко поднялся на ноги, Ауад, прихватив бутылку, поплелся за ним.

Грубо отесанный прямоугольный камень затыкал нечто, похожее на вход в гигантскую кроличью нору. Хасан воткнул сбоку лом, крякнул, выругался и откатил валун в сторону. Из темного подземного коридора повеяло сыростью и духотой.

Глава 20

Брошенный в темноту камушек отозвался через долю секунды негромким стуком.

— Слабо первым прыгнуть? — спросил Ауад у Луиса.

— Вы психи, — сказал Хасан, — я даже с веревкой туда не полезу. Кстати, она у нас есть?

Пока Луис бегал к машине, Ауад размышлял о том, зачем древние рыли эти колодцы, и как сбрасывали туда саркофаги вместе со всем барахлом. Спуститься хотелось даже не ради наживы, а из принципа. С чего это умники решили, что он остановится перед таким смешным препятствием?

— Слушайте, а может не надо? — спросил Луис, наблюдая, как Хасан закрепляет веревку морским узлом на железном ломе, как втыкает лом в распор поперек хода в колодец. Вторую веревку, страховочную, он привязал там же, рядом с первой.

— С чего вдруг не надо? — сказал Ауад, — ты не знал, зачем мы сюда приехали? Хочешь, чтобы я рассказал подружкам твоей сестры, как ты намочил штаны в двух шагах от ящика с трупом и золотыми монетами?

— Ну не знаю, — сказал Луис, — кажется, мы делаем это неправильно.

— Не дрейфь! Если что, мы тебя вытащим. Или ты нам не доверяешь?

— А почему я?

— Хочешь тянуть наверх Хасана? Он в два раза тяжелее тебя. Без вопросов, ты первый. Всё, что найдешь — твое. Если, конечно, мы тебе потом карманы не вывернем.

Луис намотал страховочную веревку в два оборота вокруг талии, обреченно вздохнул, перекрестился и начал спуск, упираясь ногами в шершавую каменную стену. Ауад усмехнулся и сплюнул. Этому придурку такой опыт пойдет на пользу. Страх нужно уметь скомкать и засунуть себе в задницу. Сам он не раз проезжал сначала на велосипеде, а позже на тарахтящем раздолбанном мотоцикле по заросшим сорной травой улицам нейтральной зоны, и видел, как снайперская пуля входит в стену в паре дюймов от его головы.

Не говоря уже о сентябре 83-го, когда, отчаянно нуждаясь в деньгах, Ауад пошел воевать за объединенный христианский фронт, и пролежал полдня в канаве с ледяной водой в горах Шуф. Друзы, много лет сражавшиеся с христианами бок о бок, массово дезертировали и объединились в небольшую, но сильную армию. После отступления израильтян к югу, они решили занять горный район со смешанным населением и восстановить, как им казалось, историческую справедливость. Бои шли из дома в дом, передвигаться приходилось короткими перебежками по кривым и резко уходящим в гору улочкам деревень. В одном из зданий засел особо упрямый боец и держал Ауада на прицеле с полдня до самого заката.

Пришлось залечь в желобе, выложенном неотесанным камнем, по которому текла через всю деревню вода из ручья. С тех пор в дождливую погоду у Ауада неизменно ныла спина, напоминая о позорном провале кампании, и об упрямом парне по имени Хасан Хасан, которого он встретил год спустя по ту сторону зеленой линии, и которому суждено было стать его лучшим другом.

Ауад не мог сказать, что выглядело смешнее и омерзительней — животный страх Луиса, ощутимый без всяких слов, или его внезапная религиозность.

— Ты там как? — крикнул Хасан в темноту.

— Нормально. Жаль, спички не взял, ни черта не видно. Но, кажется, осталось немного. Что-то меня мутит...

— Это от страха, — крикнул Ауад, — пройдет.

— Спички — плохая идея, — сказал Хасан вполголоса, — под землей бывают газы, может рвануть...

«Метан», — вспомнил Ауад, — «Метан и СО2».

Химию он в школе не прогуливал.

— Эй Луис, ты на дне?