Просека

Я же болтаться не хочу. И напрашиваться в какую-то бригаду я не хочу. Разнюхиваю, где в этом городе можно ещё найти работу. Говорят, начался сплав леса, сплавной конторе требуются сплавщики. В воднотранспортной конторе тоже можно найти работу.

Выпадает день, когда нашей бригаде выделяют только один крытый вагон для загрузки катушкой — полуметровыми берёзовыми швырками. К часу разделываемся с работой, я ухожу домой.

Бреюсь, переодеваюсь. По пути в сплавную контору захожу на почту, даю телеграмму на вербовочный пункт: когда отправка, прошу сообщить мне срочно. Но на душе спокойно. Вызовут — хорошо, не вызовут — бог с вами.

Сплавная контора размещается в новом бревенчатом доме. В пустой комнате за столом, на котором лежат счёты и какой-то журнал, сидит дядька с большой круглой головой. Я не знаю, кто это, но думаю, какой-то начальник. Говорю, зачем явился. Он вежливо предлагает сесть. Должно быть, он очень нервный. Ногами то дело шаркает под столом.

— Где вы сейчас работаете?

Я говорю.

— А до перевалочной базы?

Рассказываю, кто я, а он улыбается. Пожалуй, примет сплавщиком.

— Какая штука, вот какая штука, — говорит этот гора-человек, — понимаю вас, понимаю. Да… У меня тоже сын — студент. Он в университете учится. Да… Я рад вам помочь… Парень вы крепкий, и вы бы хорошо заработали… но я не могу вас сплавщиком взять.

— Почему?

— Понимаешь, — он переходит на отеческий тон, — ты опыта в этом деле не имеешь, и с тобой обязательно что-нибудь случится. Нет, понимаешь, я не могу тебя на сплав взять. Грех на душу не хочу брать…

Воднотранспортная контора за шлюзом. Здесь принимает меня иного склада человек, сухой и угрюмый. Изучив молча мой паспорт, молча возвращает мне его. Уставился неподвижным взглядом в стол, подперев голову рукой. И ничего не говорит.

— Где ж тебе дать работу, — наконец рассуждает он, не отрывая взгляда от стола, — какая сейчас у нас работа? Нет никакой работы. У нас зарплату по два месяца не получают — нет денег у нас. Наша водная дорога бедна. — Он подпирает голову рукой, находит взглядом какую-то другую точку. — Тут хоть сам ищи где-нибудь работу. И сбежал бы ко всем чертям, но… — опять молчание. Может, он так занят своими мыслями, что и забыл, зачем я к нему пришёл? — Это не организация, а такая шарашкина контора, что в свете другой такой и быть не может! — Он откидывается назад. Теперь вижу его глаза, в них печаль и скорбь.

Мы смотрим друг на друга, и я готов рассмеяться.

— Сдельную работу я могу дать тебе, — неожиданно говорит он. —

К нам поступают дрова на баржах. Распилить плаху пополам, поколоть и сложить дрова в поленницы там же на место — десять рублей за кубометр. Как?

— Согласен.

— Хорошо. Напарника тебе найдём. Пиши заявление.

— Я ещё не взял расчёт…

— Но будешь брать?

— Буду.

— Пиши. А приступать к работе можешь, когда сможешь. Хоть через две недели. Дрова там разгружают. Из тех ребят и возьмёшь себе напарника.

Уже в следующий понедельник мастер говорит нашему бригадиру:

— Лобов, твоя бригада сегодня на уборку территории. Начните с тупика.

— Что ж это выходит, мы хуже всех, что ли, будем среди грузчиков? — сопротивляется Лобов. — Посылайте нас на сплавной лес. А бабью работу делать я не буду.

Мастер ожидала сопротивления. Пропускает мимо ушей слова Лобова. Снимает трубку, вызывает станцию, спрашивает, когда подадут вагоны. Крылов стоит, прислонившись к стене, поигрывает перочинным ножичком.

— Задание дано, надо исполнять, — говорит он. Улыбается.

— Ступайте, ступайте, — кивает на дверь мастер.

— Да не пойду я щепки убирать! — кричит Лобов, садится на скамейку. — Не пойду, и всё. Дайте мне работу!

— Дорога подсохнет, привоз начнётся, и будет работа.

— Всем и сегодня есть, а нам нет? По какому праву? Я на тарифе сидеть не буду.

— Пойдём, пойдём, бригадир, — говорит Стельченко, — раз начальство говорит, надо делать.

— Правильно, — поддакивает Крылов.

— Иди, иди, Лобов. Смотри, вся бригада ждёт тебя. Завтра, если будет шесть вагонов, один вам отдам. Горбылями загрузите.

Она сказала «завтра» и «если». Завтра она будет объяснять: «Я же говорила — если дадут шесть вагонов, но ведь мне дали только три, понимаешь, Лобов? Идите, занимайтесь делом. Завтра… вот смотри: я прошу три крытых вагона. Дадут их, обязательно один ваш будет».

Заявление лежит у меня в заднем кармане брюк. Проставляю число, подаю мастеру.

— Кончился ваш трудовой стаж? — говорит мастер. — Надоело или ехать надо?

— Работы нет у вас, что ж делать…

По пути в контору я увидел, что Лобов бредёт за бригадой метрах в двадцати от неё. Ни с мальчишками, ни с Крыловым и Стельченко мне не хочется прощаться. Сворачиваю к бригадиру, он замечает меня и останавливается.

— Пока, Лобов, — говорю я, протягивая руку.

— Слушай, ты на самом деле студент? — спрашивает.

— Да.

Он не отпускает мою руку.

— А зачем же ты здесь был?

— Денег заработать надо, — я смеюсь.

Он соображает что-то:

— А сейчас в Ленинград?

— Нет. Ещё в водной конторе поработаю. Будь здоров. Желаю тебе успеха, Лобов.

— Спасибо…