Прощай, Лоэнгрин!

Аврора запнулась, испытывая огромное желание снова навестить Фисана и залить память алкоголем. Под тяжелое разрушительное колесо пагубного пристрастия за одно попадут, сожаления, сияющиее глаза Сьюзан, которую Габриэлю удалось исцелить, и немое сожаление, которое исходило от Керо Лоудверча тем утром в Лондоне, когда парень с мольбой в голосе просил Аврору не вылезать из постели.

Запись по просьбе отца откопал в архивах ФБР Дон Боддл. На ней был заснят человек с окровавленным лицом, привязанный к стулу, в окружении мужчин. Его голова обессиленно свешивалась на грудь, правая нога выпрямлена и перебинтована чуть выше колена. Один из головорезов объявил, что некий Габриэль Сомерсбри является их заложником. В этот момент он схватил бедолагу за светлые волосы, пропитанные потом и резко потянул назад, чтобы камера крупным планом засняла лицо.

Полузакрытые глаза, разбитая бровь, распухшие от побоев скулы и частое тяжелое дыхание указывали на то, что этого человека пытали. Аврора заставила себя с хладнокровием смотреть на лицо, которое до недавнего времени вызывало в ней только сладкую истому. Сомнений не было, что перед ней именно Габриэль., а происходящее, если и фикция, то крайне правдоподобная.

— Двадцать миллионов евро и цифровое устройство, которое биометрически запрограмирован работать только с данными мистера Сомерсбри — его личный телефон. Это требование для освобождения.

У Авроры сложилось впечатление, что деньги были затребованы для отвода глаз. Ничтожная сумма по сравнению с ежедневной вырочкой от торговли наркотиками.

Богатый опыт во всевозможных пытках, заставили Аврору затаить дыхание. Да, человек на видео очень похож на Габриэля, но она отказывалась верить, что он добровольно отправился в колумбийский казимат. Этому мужчине хватило бы средств, чтобы навсегда исчезнуть и беззаботно жить до конца своих дней.

«Это не он!»

Вынеся категоричный вердикт, Аврора продолжала ежедневно выслушивать гневную речь отца, который наоборот был уверен, что видео не постановочное.

К тому же, в прессе царила абсолютная тишина, ни одного упоминания о похищении.

— Ты без проблем отыщещь его на Амазонке.

— О, ты у нас даже знаешь, где спектакль будет проходить, — Аврора кривлялась во всю.

— У тех парней на видео тату набита — безголовая змея, завязанная в узел с номером. Они называют себя…

— Семсабека, я знаю.

— Дело пары недель, даже не придется близко подходить к базе, а потом один меткий выстрел и вопрос закрыт. Снайперские навыки у тебя получше моих, папа. Не взывай в моему чувству долга больше. Боюсь, что предъвзятость заставит меня промахнуться в последний момент. Ты ведь это хочешь услышать. Не так ли? Что я до сих пор сохну по Габриэлю. На этих чувствах решил сыграть?

Каждый раз разговор на болезненную тему заканчивался бурной ссорой. Заслышав громкие крики в доме, баба Нюра уже не пыталась усмирить спорщиков, а просто шла в гости к соседке.

Каждая новая неделя, ложилась очереднем тяжелым камнет в сердце Авроры. Время изменило себе, перестав хвастаться своей знаменитой терапией. Благо, что козы гадили как никогда, не оставляя девушку без работы.

Слова, угрозы и сомнения, в итоге сплетались клубком змей и по ночам набрасывались, укоряя и отравляя ехидным шипением. В этом жутком звуке явно слышалось одобрение тупого бездействия, в которое девушка погрузилась с головой.

И так изо дня в день. Только одно и спасало — возможность выжать из тела все силы изнуряющей работой, без перерывов на перекур и обед, заползти поздней ночью в дом, съесть обильный ужин, и ненавидя саму себя, приложиться к бутылке.

Злополучный телефон покоился под половицей около окна. Аврора не выдала отцу главной изюминки гаджета относительно мгновенного поиска любого человека на земле.

— Если ты не возьмешь ситуацию под контроль, мне придется вмешаться! — однажды пригрозил Винсент.

— Да, пожалуйста! — легко отмахнулась Аврора, иронично скривившись. Эти уловочки она знала наизусть. Шла простая проверка психологической зависимости от Сомерсбри, учитывая их любовную связь.

И вот как гром среди ясного неба, вчера отец быстро собрал вещи и уехал. Вернулся он в Германию, или по зову долга понесся в Бразилию, Аврору мало волновало. Куда хуже было то, что наконец-то ее оставили наедине с собой.

Споры прекратились, но место отца в голове занял внутренний голос.

Тоже, ни дать не взять — надоедливая паскуда.

Жиля тихо заржала, напоминая, что телега имеет свой весовой предел и пора бы уже вернуться в хлев к поилке со свежей водой и кормушке до краев засыпанной овсом.

Острая коса умостилась на девичьем плече, сбросив рукав тонкой ситцевой рубашки расцетвки «прощай молодость». Жара спадала, ветер попрахладнел.

Аврора подошла к кобыле и ласково прошлась ладонью по широкой морде, сверху вниз. Черные умные глаза без укора впитывали бледную синеву предзакатного неба и не излучали ничего кроме животного доверия.

Девушка с минуту любовалась кобылкой, с нежностью разглаживая поредевшую гриву.