Прощай, моя красотка

— Если ему не сообщили заранее о том, что за ожерелье было на ней.

— Может быть и так, — сказал я и вытащил сигарету из пачки. — В любом случае для меня здесь ничего нет. Ничего! Ни о ком и ни о чем, — добавил я, прикуривая.

— Ничего? Даже психология этих людей вам не интересна?

— Психология? — тупо уставился я.

— Боже мой, — мягко сказала она, — а я-то думала, что вы детектив.

— Кое о чем здесь умалчивают, — сказал я. — Я должен обдумать каждый шаг. У этого Грэйла полно деньжат, а закон у нас в городе там, где его могут купить. Посмотрите, как смешно действует полиция. Никакой рекламы, никакого заявления в прессе. Ничего, кроме тишины и предупреждений. Мне это совсем не нравится.

— Ну что ж, до свидания, — сказала Энн. — Приятно было поближе познакомиться с вами в такой ситуации.

Она включила мотор, передачу и исчезла в вихре пыли.

Я проводил ее долгим взглядом и посмотрел через улицу. Шофер грузовика «Детская служба Бэй Сити» вышел из подъезда с картонной коробкой. Его форма была такой белоснежной, сияющей и накрахмаленной, что я стал ощущать себя чистым, только глядя на него. Он поставил коробку в грузовик и уехал. Подумалось, что эта машина увезла грязные пеленки.

Я втиснулся в свою машину и, прежде чем поехать, посмотрел на часы. Было ровно без двадцати пяти пять. Шотландское виски бродило во мне всю дорогу до Голливуда. Я даже проскакивал красный свет.

«Прекрасная маленькая девочка, — говорил я сам с собой вслух в машине, — для парня нужна маленькая девочка». Никто ничего не ответил. «Но мне не нужна», — сказал я. На это также не было ответа. «В десять часов вечера в клубе Бельведер», — произнес я. Кто-то ответил: «Подумаешь!»

Голос был очень похож на мой.

Было без пятнадцати шесть, когда я добрался до своего офиса. В здании было тихо. Машинка за стеной не стучала. Я зажег трубку и плюхнулся в кресло. Усевшись поудобнее, я погрузился в ожидание.

Глава 20

От индейца воняло. Воняло рядом, в маленькой приемной, в которую я выглянул из кабинета, когда зазвонил входной звонок. Он стоял в двери с выражением бронзовой статуи на лице. Это был человек с внушительным торсом и большой грудью, он выглядел, как бродяга.

На нем был грязно-коричневый костюм. Пиджак казался слишком узким в плечах, а брюки немного жали где-то под мышками. Его шляпа была размера на два меньше, чем надо бы, и обильно пропиталась пóтом человека, которому она когда-то приходилась впору. У индейца этот головной убор сидел там, где у дома находится флюгер. Его воротник был не меньше хомута и имел тот же грязно-коричневый оттенок. Галстук свисал над застегнутым пиджаком, черный галстук, завязанный плоскогубцами в узел размером с фасолину. Вокруг его великолепной обнаженной шеи поверх грязного воротника, была повязана черная лента, как у старой женщины, стремящейся оживить свой наряд.

Лицо индейца выглядело совсем плоским. Его большой мясистый нос казался таким же крепким, как нос крейсера. Глаза не имели век, плечи были как у кузнеца, а короткие и, похоже, неловкие ноги были заимствованы у шимпанзе. Позже я выяснил, что они были только короткими, а не неловкими.

Если бы он был немного почище и облачен в белый халат, то напоминал бы свирепого римского сенатора.

Его вонь была запахом первобытного человека, а не липкой грязи городов.

— Эй, — сказал он. — Пошли скорее! Пошли!

Я вернулся в кабинет и поманил его пальцем. Он пошел за мной, производя столько же шума, сколько муха, ползая по стене. Я сел за стол и профессионально скрипнул вращающимся креслом. Индейцу я указал на стул для посетителей по другую сторону. Он не сел. Его маленькие черные глазки были враждебны.

— Пошли куда? — спросил я.

— Эй! Я Второй Посев. Я голливудский индеец.

— Присаживайтесь, мистер Посев.

Он фыркнул, и его ноздри расширились. Их ширины хватило бы для мышиной норки.

— Называть Второй Посев. Нет называть мистер Посев.

— Чем могу быть полезен?

Он заговорил громче и начал рокотать глубоким грудным голосом:

— Он говорит, пошли скорее. Великий белый отец говорит, пошли скорее. Он говорит, я везти тебя на огненная колесница. Он говорит…

— Да. Вырезки английского из свинского латинского, — сказал я. — Но я не школьная учительница…

— Чокнутый, — сказал индеец.

Мы некоторое время ухмылялись друг другу. Он делал это лучше меня. Затем он с полным отвращением снял шляпу и перевернул ее. Засунув палец за внутреннюю ленту шляпы, он отвернул ее, отцепил от нее прикрепленный скрепкой пакетик и швырнул его на стол. Он зло указал на него хорошо обгрызенным ногтем.

Я развернул оберточную бумагу и нашел внутри карточку. Я с ней был уже хорошо знаком. Три, точно таких же, были в мундштуках папирос. Я поиграл трубкой, затем уставился на индейца и попытался поиграть с ним взглядом. Он, казалось, нервничал не больше, чем нервничала бы кирпичная стена.

— О'кей, что ему надо?

— Он хочет, ты быстро приехать. Пошли сейчас. Пошли в огненная колесница.

— Чокнутый, — сказал я.

Индейцу это понравилось. Он осторожно закрыл рот, торжественно моргнул и почти улыбнулся.