Прощай, молодость!

Реджинальд решил довериться местному обитателю и не прогадал. Сам бы он, скорее всего, заблудился бы в лабиринтах коридоров и лестниц «Ад Инкорпорейтед», а Длинн, хотя и покачивался («покачивался» – это мягко сказано: старшего черта швыряло от одной стенки к другой, самым непредсказуемым образом), вел адвоката довольно уверенно. Они дошли до той, указанной Шнырком лестнички, спустились на три этажа вниз, снова двинулись по коридору, свернули направо, прошли через большие, гостеприимно распахнутые стеклянные двери, спустились еще по одной лестнице, снова повернули направо…

Длинн шел все медленнее: если в начале пути он еще сбивался на мрачный перепляс сопровождающийся гулкими «Эх!» и «Хе!», то теперь старший черт все чаще всхрапывал, и было заметно, что ему становится сложно держать глаза открытыми. Наконец, Длинн, в очередной раз, ткнулся в стену и сполз на пол компактной кучкой.

– Тдел кдрв, – правая рука вяло махнула в сторону железной двери, украшенной сложным узором из массивных заклепок. – Тбе тда. А я пка здсь вздрмну… – он смачно, с легким подвыванием зевнул и закончил неожиданно нормально: – А то я устал немного.

Длинн еще раз зевнул, закрыл глаза и потерял всякий интерес к окружающему миру.

– Добрых снов, – искренне пожелал ему Реджинальд.

Подошел к двери, неуверенно поднял руку, чтобы постучать, но не коснувшись железа, отступил.

– Это отдел кадров? – негромко спросил он у двери. Нет, нехорошо, слишком просительная интонация. – Отдел кадров? – повторил он, немного жестче. – Отдел кадров? Добрый день.

Хотя, поздороваться лучше сначала, формальную вежливость никто не отменял. Значит, так: зайти, слегка наклонить голову… Эх, зеркала рядом нет!

– Добрый день. Отдел кадров?

Пожалуй, неплохо, так и нужно держаться. Реджинальд достал из нагрудного кармана расческу, причесался, поправил воротник рубашки, одернул пиджак… да, жаль, зеркала нет. Но ничего, наверняка, он выглядит вполне достойно. Главное – внутренняя уверенность, а ее у Реджинальда Хокка, адвоката группы СИ, всегда было достаточно. Он снова шагнул вперед, коротко стукнул костяшками пальцев по косяку и, не дожидаясь ответа, вошел.

Чем ближе была кухня, тем медленнее двигался Шнырок. Воспоминания о встрече с Генеральным Кондитером были еще свежи в его памяти, а тут снова торт… черти-кондитеры, тоже, наверняка, против будут… В общем, вваливаться на кухню первым и требовать вывернуть юбилейный торт наизнанку, Шнырку совершенно не хотелось. Тем более, его догоняют два демона, которым тоже зачем-то нужны эти документы. Зачем демонам из торгового отдела могла понадобиться информация по сахару, Шнырок не задумывался. Нужна, значит, нужна. И если конкуренты сами извлекут бумаги из торта, ничего страшного. Демоны из торгового отдела, это не Генеральный Кондитер, с ними и договориться можно. И они наверняка позволят почитать, а если хорошо попросить, то и скопировать все, что Шнырку для расследования нужно.

Вот и получается, что нет никакой необходимости торопиться. Гораздо разумнее притормозить, сделать вид, что устал, запыхался, и пропустить Минисиаха с Харрамухом вперед. Пусть они с ГК насчет торта побеседуют, а он, Шнырок, со стороны подстрахует: подскажет, если что, или поддержит… морально.

Шнырок оглянулся и перешел на медленную трусцу – до кухни оставалось всего ничего, вон уже и запахами аппетитными по коридору тянет, а демоны еще далеко.

Впрочем, не так уж и далеко. Минисиах с Харрамухом бежали вместе, равномерно цокая копытами и тщательно следя за тем, чтобы ни один не вырвался вперед. Около кухни нагнали Шнырка, который почтительно прижался к стенке, пропуская старших по званию.

Харрамух не удостоил младшего черта вниманием, а Минисиах подмигнул:

– Упыхался, молодой? А ну, наддай, догоняй!

Шнырок отлепился от стенки и послушно наддал. Через минуту вся троица – демоны впереди, Шнырок за ними – миновала высокие кухонные двери. И сразу свернули направо, туда, где располагался кондитерский отдел. Минисиаха с Харрамухом кухонные дела не интересовали в принципе, а Шнырок был слишком возбужден, чтобы останавливаться и с ностальгическим умилением любоваться на царящую вокруг суету. А полюбоваться было на что.

Кухня, по-прежнему, напоминала стройплощадку, но сейчас она была похожа на стройплощадку, где ждали появления высокого начальства. Бесов-поварят, кажется, стало втрое больше, и носились по кухне они втрое быстрее, огонь в печах горел жарче, и варево в котлах бурлило и булькало громче.

Мясных туш тоже прибавилось, и некоторые уже крутились на громадных вертелах.

– Посторони-и-ись! – два младших черта, разгоняя воплями снующих туда-сюда поварят, катили к разделочному столу тачку с неправдоподобно большими рыбинами. Морды у рыбин были вытянутые, а на спинах, неровным костяным забором, торчали плавники. – Посторони-и-ись! Не видишь, осетрину везем!

За ними торопился бес в затертом, некогда белом поварском колпачке. В каждом кулаке беса было зажато по огромному, больше похожему на хорошую саблю, ножу.