Прощай, невинность!

Но Софи слишком хорошо знала, что погубит себя, что душа ее увянет и высохнет, если она выйдет за Эдварда под давлением обстоятельств. Каждый раз, когда он будет возвращаться домой от другой женщины, она будет невыразимо страдать, и эта агония будет длиться вечно. Каждый день, проведенный вместе с ним под крышей фальшивого дома, станет ножом, повернутым в ране…

Софи просто не знала, что ей делать.

Как ей противостоять Эдварду и матери? Ведь как бы ни было чудовищно предложение Сюзанны, все же она не сомневалась, что действует во благо своей дочери. А Софи не помнила, чтобы ей хоть раз удалось переспорить мать, если та была убеждена в своей правоте. Но на этот раз она должна победить. Однако она уже так устала, а сражение едва начиналось… и сразу на два фронта.

Рашель пошевельнулась, вздохнула и села.

— Софи? Ты что, совсем не спала?

Софи посмотрела на широкую кровать, предназначенную для них троих.

— Нет.

— Ох, бедняжка, — пробормотала Рашель. А потом спросила: — Что мы теперь будем делать?

Софи уныло взглянула на подругу:

— Думаю, мне следует поговорить с Бенджамином. Уверена, он не поддержит мою мать. Может быть, он уговорит ее, заставит передумать?

Рашель вспыхнула от гнева:

— Удивляюсь, что тебе вообще хочется возвращаться туда.

Софи посмотрела на Рашель и, стараясь ничем не дать понять, насколько она встревожена, спокойно сказала:

— Я должна. У нас очень мало денег, Рашель.

Бенджамин закрыл дверь своего кабинета. Софи заметно нервничала, хотя Ральстон и не позволил Сюзанне участвовать в их разговоре. Он сел за письменный стол. Софи опустилась в большое кожаное кресло напротив него, крепко вцепившись в подлокотники. Сюзанна успела одарить дочь мрачным предостерегающим взглядом. Софи все поняла. Этот взгляд означал, что Софи должна прийти в себя и поскорее уступить матери.

Вчерашнее потрясение и горе немного утихли. Но их место занял гнев.

— Твоя мать рассказала мне обо всем. Думаю, ты немного погорячилась.

Софи сдержанно кивнула.

— Сюзанна хотела присутствовать, но она сейчас просто в смятении, так что я подумал — нам лучше поговорить наедине. И немедленно.

Софи снова кивнула.

— Думаю, я понимаю, как тебе трудно. Оказаться невенчанной матерью в твоем возрасте… — Его карие глаза прямо смотрели на Софи, и в них светилась доброта. — И я полагал, когда ты покидала Нью-Йорк в прошлом году, что вы с матерью уже решили: отдать ребенка — наилучший выход.

Софи нервно вздохнула.

— Мы никогда не решали ничего подобного! Я отказалась тогда — и отказываюсь теперь! — Софи встала, ее трясло. И еще ее охватила слабость. Она кормила Эдану и поздно вечером, и рано утром, но сама не съела ни крошки.

Бенджамин удивленно вздернул брови.

— Софи, дорогая, но я просто не могу понять, как ты собираешься жить? Незамужней матери в Нью-Йорке придется несладко. С тобой никто не станет разговаривать, даже здороваться. Ты окажешься вне общества. Превратишься в парию!

— Я всегда была парией.

Бенджамин тоже встал.

— Дорогая, ты никогда не была парией, ты просто не хотела бывать на людях. Если бы ты интересовалась обществом, у тебя не было бы отбоя от кавалеров, я абсолютно уверен в этом. Да ты и теперь можешь найти хорошего мужа, тебе ведь всего двадцать один! Я рад был бы помочь. Но если ты не изменишь своего решения, свет отвернется от тебя, и тебе не выйти замуж.

— Я не хочу выходить замуж! — закричала Софи, но это была неправда. — Я хочу жить сама по себе, с моей дочерью, и заниматься живописью!

Бенджамин смотрел на нее так, словно перед ним стоял совершенно незнакомый ему человек.

— Но я ведь думаю не только о том, что хорошо для тебя, я думаю и о пользе для девочки. Тебе не кажется, что Эдане гораздо лучше было бы расти в полноценной семье, в качестве дочери почтенных родителей? Уверяю тебя, мы навели подробнейшие справки об этой паре, они действительно достойные люди. Та женщина бесплодна и отчаянно хочет ребенка. Она уже любит твою малышку.

В душе Софи вспыхнуло сочувствие, жалость. Картина, возникшая перед ее глазами, причинила ей подлинное страдание. Молодая женщина, не способная зачать собственного ребенка… Она плачет в подушку, она мучается от неудовлетворенного желания, она молится о том, чтобы кто-нибудь отдал ей своего ребенка. И ее муж, тоже страдающий от их общей беды. Прекрасный дом, прекрасная обстановка… А потом она увидела рядом с ними Эдану. Этого Софи не могла вынести.

Она повернулась и побежала вон из кабинета.

— Софи! — закричал ей вслед Бенджамин. — Софи, подожди же!..

Она, спотыкаясь, промчалась по коридору. Миссис Мардок попыталась заговорить с ней, но Софи не замедлила шага. Дженсон тоже что-то сказал ей, но она даже не расслышала, что именно, хотя в его голосе звучало искреннее сочувствие. И Сюзанна помчалась за Софи, выкрикивая что-то — одновременно гневно и требовательно, истерично и испуганно. Экипаж, который Софи наняла на последние карманные деньги, ждал перед домом, и она впрыгнула в него. Со стуком захлопнула дверцу и крикнула кучеру, чтобы трогал. Экипаж покатил прочь от дома. Софи бессильно откинулась на спинку сиденья.