Прощай, нищета!

Как только женщина выходила замуж, она уже больше себя не контролировала, сколько бы детей у нее ни родилось и сколько бы из них ни осталось в живых. Случайный характер рождений и смертей в доиндустриальном мире означал, что число выживших детей резко различалось от семьи к семье. Например, изучение выборки из 2300 завещаний женатых англичан, живших в начале XVII века, дает следующие цифры: у 15 % умерших не осталось живых детей, в то время как у 4 % осталось не менее восьми живых детей. Если люди сознательно откладывали вступление в брак с целью контроля за фертильностью, то почему же супруги, родившие много детей, не пытались воздержаться от половой жизни в поздние годы брака подобно их менее плодовитым соотечественниками?

Другая проблема встает при рассмотрении «брачного рынка». Тем, кто искал себе пару, была нужна не только любовь, но и партнер как носитель тех или иных экономических активов. Например, и женам, и мужьям из беднейших классов приходилось работать, и хороший работник мог бы существенно увеличить благополучие своего партнера по браку. Дошедшие до нас описания ухаживаний в XVII и XVIII веке носят откровенно неромантичный характер; претенденты на руку и сердце упирали не столько на свою внешнюю привлекательность, сколько на свой характер и энергичность. Считалось, что молодые женщины менее желательны в качестве брачных партнеров вследствие своей повышенной способности к деторождению. Именно поэтому женщины, как правило, поздно выходили замуж.

Но из этого должно следовать, что в таком обществе женщины вступали в брак позже мужчин. Возраст, в котором мужчины женились, никак не отражался на числе детей, которых им пришлось бы содержать. Однако мужчины всегда были на два-три года старше своих жен, как и в современных западных странах. Когда в Англии в XVIII веке браки стали заключаться раньше, возраст первого брака снизился в равной мере и для мужчин, и для женщин.

Наконец, если женщина вступала в брак лишь в 30-35-летнем возрасте, то ожидавшееся число детей, которые бы у нее родились, становилось по доиндустриальным меркам очень низким. В Англии средняя женщина, выходившая замуж в 35 лет, рожала менее 1,9 ребенка, и даже та, что выходила замуж в 30 лет, рожала не более чем 3,5 ребенка[89]. Соответственно, ожидаемое число детей, доживших до взрослого возраста, приближалось бы у 30-летней женщины к двум. Поэтому не было причин для того, чтобы откладывать брак до наступления 30 лет, если это делалось с целью ограничить фертильность. Тем не менее многие женщины оставались незамужними в течение всей жизни, а многие выходили замуж в возрасте 35 лет или даже позднее.

Нет у нас и фактов, которые говорили бы о том, что брачные стратегии в северо-западной Европе складывались под воздействием контроля со стороны общины, так как в распоряжении последней имелись лишь крайне ограниченные средства для предотвращения браков. Например, в доиндустриальной Англии дети по достижении 21 года могли заключать брак без согласия родителей. Английские власти во многих местах пытались повысить брачный возраст, например, запрещая подмастерьям жениться и требуя от них сначала завершить длительный период ученичества (достигавший семи лет). Но, поскольку обучение начиналось в 14 лет, подобные меры не могут объяснить, почему мужчины женились так поздно — в среднем в 26–28 лет.

Священники и прихожане иногда также откровенно пытались помешать заключению браков, отказываясь зачитывать требовавшиеся по закону заявления о намерении жениться, оглашавшиеся за три недели до даты свадьбы, или проводить брачную церемонию[90].

Но подобная тактика, в любом случае имевшая сомнительную законность как по каноническому, так и по обычному праву, способна была предотвратить или отсрочить относительно немногие браки, и то лишь в отдаленных сельских приходах. В таком большом городе, как Лондон, где к XVII веку проживало более полумиллиона человек — каждый десятый житель Англии, — такая тактика была бы тщетной. Ведь если пару отказывались венчать в местном приходе, всегда имелась дешевая и доступная альтернатива. В доиндустриальной Англии до 1753 года существовали свои эквиваленты свадебных часовен Лас-Вегаса.