Прощай, нищета!

Этот вопрос в свете того, что происходило после 1800 года, представляет собой одну из величайших загадок истории. Особую загадочность этой проблеме придает невероятное разнообразие доиндустриальных обществ в социальном и институциональном отношении. Христианскую Европу инцест приводил в содрогание; в римском Египте предпочитали сочетаться браком с братьями и сестрами. Христианская Европа потребляла алкоголь с усердием и с удовольствием, в спокойные времена поглощая его в огромных количествах; исламский мир питал к нему отвращение. Европа старалась не отказывать себе в мясе, в индуистской Индии им питались лишь самые закоренелые грешники. В свою очередь, европейцев ужасал ацтекский обычай поедать убитых врагов.

Но, несмотря на такую пеструю мозаику культур и институтов, все эти общества имели сходную черту: очень медленное совершенствование производственных технологий. Более того, успехи в этой сфере порой чередовались с регрессом, но в целом движение вперед было неотвратимо, и в итоге человечество за долгие тысячелетия продвинулось довольно далеко. Убедительным и непосредственным свидетельством накапливавшихся изменений служит рост мирового народонаселения, так же как письменные документы с описаниями различных устройств и механизмов и их археологические остатки.

Почему же такое общество, как Англия, сумело достигнуть современных темпов технического прогресса лишь после многих тысячелетий? Мы не сможем дать убедительный ответ на этот вопрос, пока не подвергнем рассмотрению промышленную революцию саму по себе. Но сперва необходимо опровергнуть общепринятое заблуждение, согласно которому до 1800 года институциональные рамки, существовавшие во всех обществах, якобы устраняли любые стимулы для инвестиций в более передовые технологии.

8. Экономический рост и социальные институты

Человек и унылую скалу превратит в сад,

если будет твердо знать,

что никто у него ее не отнимет…

Магия собственности способна

превратить песок в золото.

Артур Лиг (1787)[166]

Доиндустриальный мир многие неверно представляют себе как массу забитых крестьян, которыми правил малочисленный, жестокий и тупой класс господ, отбиравший у них все сверх того, что было необходимо для пропитания, и тем самым уничтожавший любые стимулы к торговле, инвестициям и техническим усовершенствованиям. Подавлять любые предприятия и начинания привилегированным и слабоумным правящим классам помогали жрецы оболванивающей официальной религии, объявлявшие ересью любые отклонения от незыблемых практик. Суд над Галилеем, отстаивавшим идею Коперника о том, что Земля вращается вокруг Солнца, и его осуждение священной инквизицией в 1633 году (рис. 8.1), понимаются как типичное проявление власти суеверий и предрассудков, на тысячи лет погрузивших человечество во мрак мальтузианской ночи.

РИС. 8.1. Галилей перед судом инквизиции, 1633 год. Картина анонимного художника XVII века

Возможно, что некоторые общества, существовавшие до 1800 года, действительно соответствовали этому распространенному стереотипу. Религиозные власти нередко пытались навязать людям ошибочные догмы об устройстве окружающего мира. Но мы увидим, что подобная точка зрения на доиндустриальную эпоху не выдерживает никакой критики в качестве объяснения того, почему до 1800 года общество в целом развивалось так медленно. Она сохраняется только как современная разновидность догматизма — догматизма современной экономической науки и ее жреческой касты.

Ключевая идея современной экономики — основной постулат, выдвинутый в 1776 году Адамом Смитом и подхваченный его последователями, — сводится к тому, что люди повсюду одинаковы в своих материальных предпочтениях и чаяниях и ведут себя по-разному лишь потому, что реагируют на разные стимулы. Дайте им правильные стимулы — низкие ставки налога на доход, неприкосновенность собственности и личности, свободные рынки товаров и труда, — и экономический рост гарантирован. Мальтузианская ночь продолжалась так долго лишь потому, что ни одно общество до 1800 года не сумело создать такие институты.