Прощай, оружие! Иметь и не иметь

– Итальянцы ставят под мышку, – не без труда выговорил я.

– Не разговаривайте.

Когда пришло время его вынуть, она поглядела температуру и встряхнула градусник.

– Какая у меня температура?

– Вам знать не полагается.

– Скажите.

– Почти нормальная.

– У меня не бывает высокой температуры. А мои ноги начинены старым железом.

– В каком смысле?

– Осколки мины, ржавые шурупы, кроватные пружины и все такое.

Она улыбнулась и покачала головой:

– Если бы в вашем теле находились посторонние предметы, это бы вызвало воспалительный процесс и у вас бы поднялась температура.

– Что ж, – сказал я, – посмотрим, что покажет операция.

Она вышла и вскоре вернулась вместе с ночной сестрой. Вместе они застелили постель прямо подо мной. Для меня это было открытие и удивительная процедура.

– Кто тут главный?

– Мисс Ван Кампен.

– А сколько всего сестер?

– Только мы вдвоем.

– А еще будут?

– Должны приехать.

– И когда они здесь появятся?

– Не знаю. Для больного вы задаете слишком много вопросов.

– Я не болен, а ранен, – поправил я ее.

Они постелили, и теперь я лежал на свежей простынке, укрытый такой же. Миссис Уокер принесла пижамную курточку, в которую меня облачили. Теперь я был такой чистенький и одетый.

– Вы сама любезность, – сказал я. Сестра, которую звали мисс Гейдж, хихикнула. – Можно мне воды? – попросил я.

– Конечно. А потом вы позавтракаете.

– Я не хочу завтракать. Нельзя ли открыть ставни?

В палате царил полумрак, когда же открыли ставни, комнату залил яркий свет. За балконом просматривались черепичные крыши домов и кирпичные трубы, а над ними синее небо и белые облака.

– Неужели вы не знаете, когда приезжают новые сестры?

– Почему вы спрашиваете? Мы недостаточно хорошо с вами обращаемся?

– Вы выше всяких похвал.

– Не хотите воспользоваться судном?

– Я попробую.

Они меня приподняли и подложили судно, но у меня ничего не получилось. Потом я лежал и через раскрытую дверь разглядывал вид, открывающийся с балкона.

– Когда придет врач?

– Как вернется. Мы пытались до него дозвониться в Комо.

– А других врачей нет?

– Он наш лечащий врач.

Мисс Гейдж принесла графин с водой, и я выпил три стакана. Они меня оставили, и я какое-то время смотрел в окно, а потом уснул. Потом был ленч, а днем меня навестила мисс Ван Кампен, завотделением. Я ей не понравился, как и она мне. Она была маленького росточка, очень мнительная и чересчур важная. Она задавала один вопрос за другим и, кажется, находила зазорной мою службу в итальянской армии.

– Можно мне вина вместе с едой? – спросил я ее.

– Только по предписанию врача.

– А без него никак?

– Исключено.

– Вы уверены, что он когда-нибудь появится?

– Мы ему позвонили.

Она ушла, и вскоре появилась мисс Гейдж.

– Зачем вы так грубо разговаривали с мисс Ван Кампен? – спросила она, после того как весьма умело проделала со мной одну процедуру.

– Разве? Она была высокомерна.

– Она сказала, что вы держитесь властно и грубо.

– Вот уж нет. Но что это за госпиталь без врача?

– Он приедет. Ему позвонили на озеро Комо.

– А чем он там занимается? Плавает?

– Нет. У него там клиника.

– Почему тогда не пригласить другого врача?

– Ш-ш-ш. Ш-ш-ш. Ведите себя хорошо, и он приедет.

Я послал за привратником и, когда он пришел, попросил его на итальянском купить в винной лавке бутылку чинзано, фляжку кьянти и вечерние газеты. Он все принес в завернутом виде и вынул из газет, а затем по моей просьбе вынул пробки и поставил вино и вермут под кровать. Оставшись один, я лежа почитал газеты – новости с фронта, сводку о погибших офицерах и их боевых наградах, – потом выудил из-под кровати бутылку чинзано и поставил ее на живот, стеклянное дно приятно холодило кожу, я понемногу прикладывался, оставляя все новые кружки на животе, и небо за окном постепенно темнело. Я потягивал чинзано и наблюдал за тем, как ласточки и ночные ястребы взмывают над крышами домов. Мисс Гейдж принесла мне гоголь-моголь. Когда она появилась в дверях, я быстро сунул бутылку между стеной и кроватью.

– Мисс Ван Кампен добавила сюда немного шерри, – сказала она. – Вы уж с ней повежливее. Она уже немолода, а на ее плечах целый госпиталь – большая ответственность. И от старушки Уокер толку никакого.

– Прекрасная женщина, – сказал я. – Передайте ей мое огромное спасибо.

– Я принесу вам ужин.

– Это необязательно, – сказал я. – Я не голоден.

Но она все равно принесла и поставила поднос на прикроватный столик. Я ее поблагодарил и немного поклевал. Когда стемнело, я понаблюдал за тем, как лучи прожекторов прочесывают небо, пока не отключился. Сон был глубокий, и очнулся я лишь раз, весь в поту от ужаса, но потом снова провалился, стараясь не возвращаться в свой ночной кошмар. По-настоящему я проснулся еще до рассвета, услышав, как запели петухи, и прободрствовал, пока не взошло солнце. Но усталость взяла свое, и я снова уснул.

Глава четырнадцатая