Прощай, СПИД! А был ли он на самом деле?

На меня произвел впечатление персонал этого журнала, их любезность, их вежливость и их такт. Но когда эти люди стали расспрашивать меня о моей истории, что-то меня сдерживало. Как будто мне не хотелось их пугать, поэтому я инстинктивно представляла все в розовом свете. На вопрос: «Как отреагировала ваша семья? Они запаниковали?», я ответила: «Паники не было. Когда они узнали, когда меня доставили в больницу во второй раз, они еще раз заключили меня в объятия. В подобных случаях мы всегда поддерживаем друг друга. К счастью для меня они знают, как оказывать поддержку. Они не изменили своего отношения ко мне». Это правда, но тогда никто не знал, что мы делали, когда нас никто не видел. Мы все рыдали. На вопрос: «Как это восприняли ваши друзья?», я ответила: «Аналогично. Тут дело не только в дружбе и любви, но и в духовности. СПИД был и остается криптограммой. Он бросает вызов – вы должны решить эту загадку. Мои друзья могли только с интересом наблюдать за тем, чтоб происходило со мной». Это была правда, но их участие не могло сильно утешить меня. Я знала, что их намерения были добрыми, но мне было очень тяжело. На вопрос: «Когда вы сказали: «Много раз им казалось, что они потеряли меня. Вы просто ждете смерти», о чем вы тогда думали», я ответила: «Это не было так уж ужасно. Только не для меня. Я просто думала, как это отразится на моей семье. Но мне казалось, что они уже свыклись с этой мыслью». Я знала, что это не так. Они никогда не могли с этим свыкнуться. Я огорчила их на всю жизнь. Затем, на вопрос: «Вы боялись смерти?», я дала им абсолютно правдивый ответ: «Я думаю, что изгнала ее. Пару раз я оказывалась в состоянии близком к смерти. И это было приятное чувство. Ни боли, ни проблем, ничего. Просто умиротворение, пустое пространство и много света, движение вперед. Я уходила. Возвращение к действительности раздосадовало меня. Особенно, когда доктора сказали мне, «Вы сможете прожить намного больше». Должна ли я быть довольной? Это значило, что я обречена беспомощно страдать намного дольше.

Я вспомнила похожий фрагмент из «Идиота» Достоевского, когда главный герой Мышкин рассказывает о своей случайной встрече с человеком, которого когда-то выводили на расстрел:

«…Ему уже объявили смертный приговор за политическое преступление. Через двадцать минут пришло сообщение о помиловании. Но в промежутке между этими двумя приговорами он, по меньше мере, минут пятнадцать прожил под несомненным убеждением, что через несколько минут он вдруг умрет. Последние пять минут казались ему бесконечным сроком. Он составил план на то время, что у него осталось. Он рассчитал время, чтобы проститься с товарищами: на это он положил две минуты. Потом две минуты еще положил, чтобы подумать еще раз про себя, и последнюю минуту, чтобы в последний раз кругом поглядеть. Но самым тяжелым для него была навязчивая мысль: что произойдет, если он не умрет, если он вновь обретет жизнь. Какая вечность! Все это принадлежало бы ему, тогда бы он обратил каждую минуту в целый век, ничего бы не потерял, ничего бы даром не истратил!»

О, да, я испытывала это как раз в тот момент, независимо от того, что делали другие. Позвонил Триантафиллос из Салоников и сказал мне, что он в Афинах. Он собирался присутствовать на 19-й Всегреческой Конференции Греческой ассоциации профилактики и борьбы со СПИДом (Hellenic Association for the Study and Control of AIDS), проходившей в отеле «Caravel». «Почему бы вам не прогуляться, мы также могли бы и поболтать», – предложил он, как я и ожидала. Итак, наши «приятели» проводят свою ежегодную конференцию. Был солнечный день, пятница, 23 ноября. До Всемирного дня борьбы со СПИДом оставалась неделя. Отель «Caravel» был поблизости, но эта идея в восторг меня не привела. Это будет просто пустой тратой времени. «Давайте пойдем, мы сможем увидеться с новыми людьми, найти других ВИЧ-позитивных и узнать, что они делают со своими лекарствами». Жиль тоже воспринял это с энтузиазмом, и мы решили присоединиться.

Честно говоря, я никогда раньше не бывала на конференциях по СПИДу, и это был хороший шанс на все взглянуть. Я слабо улыбнулась, когда мы подошли ближе, почувствовав особую ауру на расстоянии.