Прощай XX век (Память сердца)

1971 год и начало 1972 года были хоть и трудовыми для нас, но достаточно веселыми и легкомысленными. На одном из семинаров Ефима Григорьевича Тома написала такую эпиграмму: «Наукой взыскан стройный Фима, но стиховед, увы, в тоске: который год неутомимо, он строит замки на песке!», имея в виду, его чисто литературоведческие изыскания, без привлечения новейших данных языкознания. Я ему эту эпиграмму подсунула, и с тех пор начались дружеские отношения Тамары и Ефима Григорьевича, имевшие неожиданное и тяжелое для нас продолжение.

Я нарисовала здесь безоблачную картинку нашей первой встречи и нечастого общения, а в то же самое время в жизни Ефима Григорьевича происходили серьезные и горькие события, о которых я не имела представления. Тамара же, если и знала что-то, то щадила меня и ничего не рассказывала до поры до времени. Е. Г. Эткинд уже тогда слыл у властей диссидентом, человеком, несогласным с политикой партии и правительства СССР и открыто выражавшим свое несогласие. Он позволил себе выступить на суде в защиту писателей-диссидентов Андрея Синявского и Юлия Даниэля, которых отправили после суда в мордовские лагеря для политических заключенных. А в 1973 году он написал предисловие к новой книге А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» и передал его для публикации в Париже. Такой вызов власти терпеть не стали. Все началось по заведенному тогда сценарию. Сначала его осудила партийная организация института, в которую входили многие друзья и почитатели его таланта. Это как-то особенно поразило меня. Еще вчера эти люди в очередь зазывали его в гости, гордились дружбой с ним, а сегодня устроили судилище, и чуть не плевали ему в лицо. Затем ему запретили преподавать и уволили с работы. После этого попробовали поднять общественность, чтобы она осудила поведение профессора. Но не тут-то было. Студенты и аспиранты, вместо того чтобы осуждать Ефима Григорьевича, стали требовать, чтобы его вернули к преподавательской работе. Времена уже были не те, когда люди верили властям безоговорочно, молодежь выступила против преследования своего любимого преподавателя. Тогда вокруг профессора организовали заговор молчания. Никто не мог узнать, что происходит и где Ефим Григорьевич. Тамара звонила ему по телефону, он же, чтобы не навлечь на нее беду, несколько раз встречался с ней в городе, и они гуляли по Ленинграду и разговаривали о литературе. Во время одной из таких прогулок они говорили о «Войне и мире» Льва Толстого, как об энциклопедии русской жизни. Говорили о том, что в этой книге есть все о России и русских, поэтому сам Ефим Григорьевич всю жизнь читает и перечитывает этот роман каждые пять лет и каждый раз находит в нем что-то для себя новое. Меня так увлекла эта мысль, что с тех пор я тоже каждые пять лет своей жизни перечитываю «Войну и мир», и обнаруживаю в этой великой книге все новые глубины, в соответствии со своим новым возрастом и накопленными знаниями в области жизни и человеческой души, эстетики литературы и языка.

Закончилась эта история тем, что нашего Е. Г. Эткинда со скандалом «выдворили», депортировали из Советского Союза. Его посадили в самолет и отправили в Париж. Для кого-то такое наказание могло показаться чуть ли не поощрением. Многие известные люди мечтали тогда уехать из страны на Запад и зажить свободной жизнью. Для него этот отъезд был мучительно болезненным, потому что вся его жизнь, семья, любимая работа были связаны с Россией, русским языком и русскими стихами…

Впоследствии нам стало известно, что он работает в Сорбонне, в Париже, что там он так же знаменит, как дома, живет в достатке и тоскует по Родине. Россия тогда потеряла еще одного своего прекрасного сына, необычайно талантливого ученого и истинного интеллигента.