Прощай XX век (Память сердца)

Конечно, я боялась войны, но ответила Джеку так, как меня учили наши школы, институты, политики, книги и фильмы, отражавшие только героическую сторону этих событий: «Не боимся, но и не хотим. Не боимся, потому что умеем воевать, а не хотим, потому что пострадали в этих войнах больше всех народов в мире». Мой ответ впечатлил Джека, заметившего: «Ну, если у вас девушки не боятся войны, значит вы очень сильная нация». Дальше мы уже не касались таких сложных вопросов, а болтали о жизни и об учебе. Я говорила о том, как трудно, а порой невозможно иметь свои книги на английском языке, о своей диссертации, о Хемингуэе и других современных американских авторах. Странно было слышать, что таких писателей, как Теодор Драйзер, Джек Лондон и Шервуд Андерсон в Америке уже никто не помнит. А в Советском Союзе эти имена знает почти каждый школьник, не говоря уже о студентах иностранных факультетов гуманитарных вузов всей страны, которые на произведениях этих авторов учились и сейчас продолжают учиться английскому языку. Я упоминаю здесь этих трех авторов, потому что они были в то время очень популярны в нашей стране, наряду с Э. Хемингуэем, Скоттом Фицджеральдом, У. Фолкнером, Э. Колдуэллом, Дж. Сэлинджером, Д. Апдайком и другими. Замечательно, что свою популярность Т. Драйзер и Дж. Лондон получили в нашей стране благодаря тому, что их произведения перевели на русский язык гораздо более талантливые и образованные люди, чем они сами. (Честь и слава российской школе перевода!)

Через день Джек и Харви уезжали домой. Как водится в таких случаях, мы обменялись адресами и расстались. Но через два месяца, (радость несказанная!), мне стали приходить посылки с книгами от имени Джека. Так, я получила в подарок почти всего Эрнста Хемингуэя, Скотта Фитцджеральда, роман Томаса Вульфа «Оглянись на дом свой, Ангел», роман Марио Пьюзо «Крестный отец», и много других замечательных книг, составивших основу моей библиотеки на английском языке. Только мне почему-то кажется, что книги посылал мне не Джек, на которого я больше обращала внимания во время нашего общения, а молчаливый Харви, не спускавший с меня глаз. Уж очень профессионально была сделана подборка книг. Однако, я благодарна тому и другому за то, что получила редкую возможность, не спеша читать и перечитывать любимые книги, размышлять над ними и использовать в своей работе.

Однажды Тамара познакомила меня со своей давней подругой, Светланой Васильевной Кузнецовой, жившей в городе Пушкине Ленинградской области, бывшем Царском Селе, и работавшей в Военно-морском высшем инженерно-механическом училище, на кафедре иностранных языков. Светлана Васильевна была немного старше нас с Томой, но отличалась удивительной мудростью и талантом ученого. Она в то время занималась труднейшей задачей, исследованием перевода на английский язык пушкинского «Евгения Онегина». И еще был у нее талант пригревать молодых девчонок, пытающихся стать учеными. Мы с Тамарой использовали каждую возможность, чтобы съездить к Светлане Васильевне, побыть рядом с близким по духу человеком, погулять по городу Пушкину и его великолепным окрестностям. Особенно красиво было в парках, расположенных в дворцовых зонах. Царский дворец в то время был отреставрирован только снаружи, и шла внутренняя реставрация, поэтому в него не пускали. Зато мы наслаждались видами дворцового ансамбля и окружающих его парков, по-старинному устроенных так, что разные виды деревьев и кустарников цвели, зеленели и отцветали в разное время. Поэтому осенью на фоне зеленой хвои постепенно появлялись то золотые, то «в багрец одетые» деревья. Куда ни повернись, глазам являлись прекрасные живописные уголки, украшенные редкими античными статуями белого мрамора. Там всюду витал дух пушкинского лицея, дух творчества и вольнодумства. Там осталась частица моего сердца, там звучали в душе строки ахматовского стихотворения «Царскосельская статуя»: «Смотри, ей весело грустить, такой нарядно обнаженной».