Прощальный танец

— Он настолько вам важен, что вы пожертвовали ради него свободой, связав себя узами брака? Или же ваш план был куда изощрённей? Кажется, на приёме демоницы что-то говорили о романе некой наги с вашим помощником полукровкой… Как-то не очень похоже на случайность, верно?

— Вы правы, у демонов не бывает случайностей. — Огонь в глазах Аулуса стал зловещим. — Потому и вы здесь отнюдь не случайно…

— Что вы задумали?! — потребовала ответа Шанталь. Её пылающие глаза метали молнии, а тело буквально искрилось от взбудораженной магии. Вот только на Аулуса угрозы не действовали.

— Ничего такого, что могло бы повредить вашему сыну, вам и даже вашей лаборатории.

— И вы думаете, я вам поверю? — взвилась принцесса, почти теряя самообладание.

— Если хотите, чтобы всё закончилось мирно и без лишних потерь, советую уступить. — Голос Аулуса был обманчиво мягок, но даже у Ренисы от него зашевелились волосы на затылке. Впрочем, ей и без того было жутко и противно. От осознания ужасающей истины, её начало трясти.

Всё было подстроено. Всё было ложью. Ловушкой, в которую она угодила, будто глупый кролик в силки. Вот только в этой паутине Рениса оказалась не одна, хотя непримиримая и гордая Шанталь отчаянно не желала признать своего оглушительного поражения.

* * *

Восемнадцатый день месяца совы, третий день после возвращения короля Дамиана

— Как ты можешь оставаться такой спокойной? — Принцесса, подобно затянувшейся бури, продолжала бушевать уже несколько дней к ряду. — Тебя обманули, а теперь самым бессовестным образом используют! А ты только и делаешь вид, будто ничего не произошло! Ты разве не понимаешь, что он хочет выдать моего ребёнка за твоего и окончательно разрушить твою репутацию?!

Рениса всё понимала. Пожалуй, даже слишком много, чем ей хотелось бы, вот только в отличие от Шанталь, с которой их сблизило общее негодование к Аулусу, она свои переживания скрывала. Бессонные ночи сменяли одна другую, рождая всё новые и новые мысли. Сначала она, конечно, плакала украдкой в подушку, не желая показывать яростной принцессе свою истинную боль. Порой сознание шутило над ней, вызывая сомнения на ровном месте. И тогда Рениса начинала думать, что всё восприняла неправильно, а Шанталь, в порыве своих чувств, немного исказила факты. Как правило, в такие моменты ей было свойственно искать Аулусу оправдания и сочувствовать Данье. В конце концов, Филипп тоже являлся всего лишь пешкой в большой игре, которую довольно удачно разыграли. Сотни раз Рениса задавалась вопросом, был ли Данье хоть в какой-то момент с ней искренен, и мог ли он вообще ослушаться подобного приказа? На неё накатывала такая ностальгия и грусть, что не в силах с ней справится, она принималась за рисование. Создавая один портрет за другим, Рениса взывала к ним, словно к живым. А потом, так и не находя ответа, ей становилось настолько противно и мерзко, что хотелось просто стереть из памяти любое упоминания о прошедшей осени, и она, поддавшись гневу, безжалостно рвала в клочья всё, что создавала.

Однако, всё это время разбираясь с Данье, её ни разу не тянуло нарисовать Аулуса. А когда она уже вознамерилась исправить такое положение дел, кисть просто отказалась повиноваться. Линии выходили кривыми и прерывистыми, и потом никак не складывались в нужный образ. Не получалась даже карикатура!

— Ну что ты опять молчишь, словно язык проглотила?! — не унималась Шанталь и вновь закружила по мастерской, словно коршун в поисках добычи. — Снова его рисуешь?

С усталой отрешённостью Рениса отложила кисть и оглядела новый портрет. С мольберта впервые за долгое время на неё взирал вовсе не Филипп, а Рэл. У него был измотанный вид. Густые тени залегли под глазами, а кожа стала совсем серой, будто высохшей. Уголки губ, вечно вздёрнутые то ли в улыбке, то ли усмешке, опустились, заложив глубокие борозды морщин. Весь его вид так и кричал о страданиях, но Рениса совсем не ощущала к нему сочувствия.

Так и не дождавшись ответа, Шанталь склонилась над мольбертом и тут же воскликнула с негодованием:

— Зачем ты рисуешь его таким! Он ещё молодой и красивый мальчишка, а ты его в измождённого отчаявшегося старика превратила!

— Извините, Ваше Высочество, просто вы вся извелись за последние дни, и я подумала, что справедливости ради, братцу тоже не помешало бы немного помучиться! Всё же ему не стоило быть таким безрассудным…

— Если кого и обвинять в безрассудстве, то только меня! — горячо возразила принцесса. — Знаю, подобное странно слышать, но того, что случилось, не могло произойти, если я бы сама того не желала!

— Это действительно не укладывается в моей голове, — признала Рениса. — Как вас мог заинтересовать мой брат?!

— На меня никто никогда прежде не смотрел с таким искренним восхищением. Эльфы, как и демоны, по природе холодны и сдержаны в проявлении чувств, а тут такая откровенная страсть! — Шанталь печально вздохнула и инстинктивно положила руки на живот, тут же начав его гладить.

— Звучит так, будто вы совсем не сожалеете, — осторожно заметила Рениса и была весьма удивлена пылким ответом: