Прощание

На ящике с гвоздями Элизабет дожидалась новая книжка. С золотым обрезом, плотным зеленым переплетом, перевязанная красной лентой. В мгновение ока выросла гора подушек, и они свернулись в привычной позе: колено, локоть – все уже знало свое место. В оконные проемы вливалась вечерняя свежесть, но, лежа так близко друг к другу в свечении штормовой лампы, они и не подумали бы, что можно замерзнуть. Распуская Элизабет волосы, Гийом рассказывал ей про свой день, и от его голоса растаял бы и ледник. Голос она слушала даже больше, чем слова. Его особый, бархатный, но притом шероховатый баритон погружал ее в бесконечно прекрасный мир, вселенную, в которой она охотно прожила бы всю жизнь.

– Ну что, читаю? – он кончил рассказ.

Элизабет блаженно закрыла глаза, а Гийом уже открывал книгу на последней странице. Но вместо того чтобы начать читать, он отшвырнул роман в дальний угол.

– ЧЕРТ ПОБЕРИ!

Гийом никогда не бранился при Элизабет. Никогда не отталкивал ее так резко. Он уже пересек комнату быстрым шагом, присел возле книги и осторожно приоткрыл ее. Не померещилось ли ему? Ох, не померещилось. Открыв книгу, он отступил на три шага, нахмурившись и скрестив на груди руки. Сзади, закрыв ладонями рот, застонала Элизабет.

Страницы были вырезаны посередине, и там, как в гнезде, свернулся уж. Он томно распутал склизкое тело и выскользнул из книги. Элизабет, часто дыша, забралась на ящик с гвоздями. Со скоростью молнии Гийом схватил змею у самых челюстей, выбежал босиком наружу, держа ее на вытянутой руке, и забросил ее в мокрую траву за хижиной.

Потом он отвел Элизабет во дворец. Хотя приглашать ее к себе было неловко, в том числе из-за крайнего беспорядка в комнате, где и кровать отыскать было непросто. Но делать нечего. Он открыл ключом дверь и запер ее за ними.

Гийом заподозрил Филиппа и, обдумав все как следует, решил ничего не говорить королю. Тибо и так был не в своей тарелке. Он то и дело хватался за раненое плечо, и стоило ему нахмуриться, как шрам на лбу расходился. Запястье, так героически выдержавшее тяжесть меча на поединке, теперь едва справлялось с весом пера. И к тому же ворох забот: выманить из логова Жакара, разумеется, но еще и ускорить распределение всего необходимого, заменить советниц от Западных Лесов, отвечать на бесчисленные жалобы, принять окончательное решение о займе, которое нужно сообщить Инферналю до зимнего Совета, пока залив не замерз и можно было бы успеть ввезти товары.

Незачем усугублять.

35

На следующее утро Лисандр проснулся в мрачном настроении. Если его донимают, бьют, отрывают у него пуговицы или мажут грязью зад – это одно; но если кто-то решился тронуть хоть волос Зодиака или хоть перышко Сумерки – это совсем другое. Была суббота, уроков в школе нет, а потому он направился прямиком в мясную лавку. Войдя, он позвонил в колокольчик, и в ответ раздалось ворчливое:

– Сейчас, иду-иду!

Из двери по ту сторону прилавка появился огромный мясник, с четвертью коровьей туши на плече и ножом длиной с королевский скипетр. Он сильно напоминал связки колбас, которыми и питался. Увидев Лисандра, он удивился.

– Чего надо?

– Батиста.

– БАТИСТ! – рявкнул мясник поверх туши и снова обернулся к Лисандру. – Чего этот болван опять натворил?

Лисандр не успел открыть рта. Вошел Батист с двумя мотками сосисок и, увидев его, расплылся в улыбке, обнажившей порченные зубы.

– Здорово, спаржина ходячая! Иди-ка я тебя нашинкую.

– Окно, Батист! Что тебя дернуло лезть ко мне в комнату? Зачем ты закрыл окно?

– Он влез к тебе в комнату? – воскликнул мясник, прекрасно зная, что комната Лисандра была и комнатой короля Тибо.

– Ты влез в его комнату? – повторил слабый голосок: это был Флориан, которого за мясником Лисандр не заметил.

Батист по-прежнему улыбался: мысль сама по себе ему понравилась, но тем не менее он ответил:

– Нет.

Лисандр сжал в карманах кулаки.

– Ох, Лис, – продолжал Батист, – говорю же, это не я! И чего же такого драгоценного в твоей комнате, а? И что там с окном?

Лисандр посмотрел на него пристально. И через пару секунд должен был признать, что да, это не дело рук Батиста. Во-первых, он для этого слишком туп. Во-вторых, отец только-только отдубасил его в кровь, так что в его интересах не высовываться. Да и вид у него был искренне удивленный.

– Ну что, вопрос закрыт? – Мясник нетерпеливо повел ножом. – Это не он, закругляемся. И вообще, я с него глаз не сводил, так что железно. Вчера он у меня сразу после школы отбивные нарезал, а вечером ягненка закалывал. Как там тебя звать? Лис? Проваливай давай.

Лисандр вышел. Он был сбит с толку, раздражен и, не зная, что делать дальше, стал бесцельно бродить по большому саду. Ближе к опушке он услышал хор, который готовился в церкви к венчанию. Все еще сжимая в карманах кулаки, Лисандр присел на паперти. Здесь он чуть успокоился. Чистые, почти ангельские голоса взмывали вверх среди голых ветвей под меланхоличное воркование горлицы. Лисандр поискал ее глазами: она сидела на ветке дуба. Ее пение, оперение, силуэт… И что же отличает изящную горлицу от самого обычного голубя? Почти ничего.