Прощание

— Я стою с половиной экипажа на верхней палубе, чтобы сделать несколько снимков выхода лодки из бункера, и тут вижу, что интервал между нашим острым ахтерштевнем и вот таким «сельделовом», который и без того был чертовски мал, все уменьшается. Правда, машины уже были включены на передний ход, но лодка по инерции все еще двигалась задним. И вот уже пароход расщеплен — с чистым срезом. Мы почти ничего не почувствовали. Наш ахтерштевень вошел в борт, как в масло. А винты лодки уже тянули нас обратно и вода с силой устремилась в пробоину. Я оценил ситуацию с каким-то странным замедлением. Но на пострадавшей лодке началось столпотворение. Уже верхняя палуба вспоротого парохода наклонилась в нашу сторону, уже «пиплы» в их красивых белых форменках всплывали из проходов, затем они скользили по воде по направлению к нам до самого ледового ограждения и глядели на нас как обезьяны в зоопарке. У двоих были радиоприемники под мышкой. Это я помню совершенно точно: радиоприемники на батарейках. И тогда наш боцман, похожий на шкаф человек — он стоял очень близко от ахтерштевня в своих толстых морских сапогах, — вытащил руку из кармана своей кожаной куртки, показал на наполовину погрузившуюся в воду гигантскую пробоину и сказал «пиплам», которые как обезьяны висели на леерном ограждении: «У вас там дырка!» И все это так небрежно, как это было характерно для него, и больше ни слова. Тем временем мы дали полный вперед и интервал между нами и другим судном быстро увеличивался. То есть, между нами и тем местом, где оно еще плавало. Это был, если не ошибаюсь, единственный случай, когда ты не сообщил командующему подводным флотом о потопленном корабле, — обращаюсь я к старику. — Так что в статистику это не попало. Ведь так?

Старик кривит рот, как он делает всегда, когда старается скрыть усмешку. Затем он говорит:

— Это не гол в собственные ворота, мяч попал всего лишь в штангу!

Шеф смотрит на нас, предающихся своим воспоминаниям, слегка разочарованно, это не та история, которую он хотел бы услышать. Он встает, упираясь в стол:

— Ну, а что, если?

— В камеру безопасности? — спрашиваю я с нетерпением.

— Нет. Сегодня наша тема: «Цепная реакция. Контроль и управление!»

Шеф даже ждет, пока я выберусь из-за стола.

— А если бы у нас произошло столкновение — что тогда?

— Как это написано в правилах предупреждения столкновений? Вы это хотите знать?

— Да.

— Могу вас успокоить. Практически исключено, что корабль, который нас таранит, доберется до реакторной установки. По всей длине реакторной зоны мы имеем в качестве защиты от столкновений рамные шпангоуты и таранные палубы, а также произвели дополнительное усиление и секционирование судовых цистерн. Эти конструкции могли бы принять энергию таранного удара и перевести ее в обычную судовую конструкцию. Именно для этого корабля Общество по использованию ядерной энергии в кораблестроении и судоходстве провело на заводах Ховальдверке — Дейтше верфт (GKSS bei HDW) в Гамбурге много опытов, касающихся проблемы столкновений.

— А что произойдет при касании грунта?

— И здесь мы защищены, — говорит шеф. — Мы имеем двойное дно с уложенным промежуточным слоем, то есть тройное дно, а оно в критическом случае может много чего выдержать.

Я только взглянул на шефа, а он уже говорит дальше:

— Деформирующая энергия определенно не в состоянии достигнуть камеры безопасности и кроме того мы, вы это, вероятно, уже знаете, имеем статус двух отделений. Это означает, что мы останемся на плаву и тогда два главных соседних водонепроницаемых отделения затонут — итак, два из тринадцати.

Теперь я уже не хочу мучить шефа расспросами, я должен проконсультироваться со стариком. Ведь на подводных лодках это было по-другому, там ведь имелось три секции.

В помещении для приемов шеф снова подходит к диаграммам и сразу же начинает:

— Итак, цепная реакция. Контроль и управление. Для этого берут поглощающие стержни. Поглощающие стержни — это трубы из нержавеющей стали. Они имеют начинку из карбида бора, и этот карбид бора действует как поглотитель нейтронов.

Прежде чем я успеваю открыть рот, чтобы спросить, почему карбид бора поглощает нейтроны, шеф говорит:

— Воспринимать как есть, просто воспринимать. Поглощающими стержни называются потому, что они поглощают нейтроны, освобождающиеся в топливных элементах. Это вы должны пока что принять как данность.

Шеф ведет себя как опытный шоумен, у которого всегда готов следующий трюк, в то время как он демонстрирует первый.

— Шеф, это для меня слишком высоко, — пытаюсь я вставить слово, — ведь в трубах находится карбид бора. Как же он оттуда изнутри ловит нейтроны, если выражаться совсем просто, то есть на моем языке.

— Я бы на вашем месте не ломал над этим голову. Это предложение вы должны просто принять как справедливое. Далее: взаимодействию между топливными и поглощающими стержнями служит топливный элемент.

— Очень хорошо, — говорю я послушно.

Шеф задумывается на несколько секунд, но вместо того, чтобы читать лекцию дальше, он говорит неожиданно дружеским тоном: