Прощание

В гостиной играла музыка. Громко, на весь дом. Пела Арья Сайонмаа. «Я благодарю жизнь».

– Ты дома? – окликнул я.

Из-за громкой музыки он вряд ли меня слышит, подумал я, разулся и снял куртку.

Я не хотел заставать его врасплох и снова окликнул из коридора. Никакого ответа.

Я зашел в гостиную.

Он сидел на диване с закрытыми глазами и кивал головой в такт музыке. Лицо у него было мокрым от слез.

Я бесшумно попятился, вышел в коридор, торопливо оделся, пока не закончилась песня, и выскочил за дверь.

Всю дорогу до автобуса я бежал бегом – с рюкзаком за спиной и всем прочим. К счастью, автобус подошел уже через несколько минут. Четыре или пять минут, остававшиеся до Сульслетты, я мысленно спорил с собой, выйти мне на остановке, где живет Ян Видар, или ехать дальше до города. Ответ явился сам собой: мне не хотелось оставаться одному, хотелось поговорить, отвлечься, что вполне возможно дома у Яна Видара, чьи родители были внимательны и дружелюбны.

Яна Видара дома не оказалось, они с отцом уехали в Хьевик, но скоро уже вернутся, сказала его мама и предложила мне, если хочу, подождать его в гостиной.

Я согласился. Там я их и дождался через час, сидя с газетой, бутербродом и чашкой кофе.

Вечером, в сумерках, я снова пришел домой и отца уже не застал, да и мне тоже не захотелось оставаться. Днем при солнечном свете как-то меньше бросались в глаза грязь и запустение, сейчас я вдобавок обнаружил, что, оказывается, замерзли трубы. Причем давно, судя по всему: в доме уже появились ведра со снегом. В туалете стояло несколько таких, с подтаявшей снежной кашей, из которых отец, вероятно, сливал за собой в унитаз. Возле плиты тоже стояло ведро с подтаявшим снегом, который он, похоже, растапливал на огне, чтобы готовить пищу.

Нет, тут я не останусь! Не лежать же мне в пустой комнате пустого дома посреди леса, в грязи и без воды?

Пускай живет тут сам, если хочет.

Кстати, интересно, где он?

Я пожал плечами, хотя был один, оделся и пошел к автобусу сквозь пейзаж, словно завороженный лунным светом.

После того поцелуя у моего дома Ханна немножко отстранилась, теперь она редко отвечала мне на записки или когда мы разговаривали с ней, как бы невзначай сев рядом на перемене. Однако в этих изменениях не было ни логики, ни системы: в один прекрасный день она неожиданно согласилась пойти со мной вечером в кино, и мы встретились в фойе без десяти семь.

Когда она, войдя, стала искать меня глазами, я живо почувствовал, что значит быть с ней вместе. Тогда каждый день будет, как сейчас.

– Привет, – сказала она. – Давно ждешь?

Я покачал головой. Я знал, что хожу по туго натянутому канату: лишь бы не навести ее на мысль, что в кино ходят только влюбленные пары. Только бы она не пожалела о том, что пошла со мной и не начала оглядываться, нет ли поблизости знакомых. Ни в коем случае не обнимать ее за плечи, не браться за руки.

Фильм был французский, его показывали в самом маленьком зале. Предложил его я. Назывался он «Тридцать семь и два по утрам», Ингве уже смотрел его и остался в восторге, и сейчас, когда этот фильм пошел у нас в городе, я решил непременно его посмотреть: не так часто здесь показывали интеллектуальное кино, в основном крутят американские фильмы.

Мы сели, сняли куртки, поудобнее устроились в креслах. Мне показалась, Ханна несколько напряжена, нет? Она словно не рада, что пришла?

Ладони у меня вспотели. Все силы мои словно растворились в теле, провалились в него и исчезли, у меня ни на что не осталось энергии.

Начался фильм.

Трахающаяся парочка.

Нет, только не это! Нет, нет, нет!

Я не смел взглянуть на Ханну, но чувствовал, что она испытывает то же самое, не смеет взглянуть на меня, а сидит, вцепившись в подлокотники, и только ждет, скорей бы кончилась эта сцена.

Но она не кончалась. Там, на экране, они все трахались и трахались.

Черт!

Черт, черт, черт.

Весь остаток фильма я думал только об этом и о том, что Ханна, наверное, тоже об этом думает. Когда фильм закончился, я хотел только одного – поскорей бы домой.

Что казалось к тому же вполне естественным. Автобус Ханны отходил от автостанции внизу под горой. Мне надо было в другую сторону.

– Тебе понравилось? – спросил я, когда мы вышли.

– Да-а, – протянула Ханна. – Хороший фильм.

– Да, вполне, – сказал я. – Да еще и французский!

Французский у нас обоих был факультативным.

– Ты что-нибудь поняла, в смысле без титров? – спросил я.

– Немножко, – сказала она.

Пауза.

– Ну вот, – сказал я. – Мне вроде пора домой. Спасибо за сегодняшний вечер!

– До завтра, – сказала она. – Всего хорошего.

Я обернулся посмотреть, обернется ли она, но она не обернулась.