Прощание без возвращения? Смерть и потусторонний мир с точки зрения парапсихологии

Ранняя католическая теология превратила Hades в чистилище (кстати, по-немецки — «Fegefeuer», то есть «очистительный или очищающий огонь». — Прим. пер.). Тот факт, что понятие чистилища как догмы веры было оформлено лишь через 600 лет после окончания земной жизни Христа (точнее в 593 году н. э.), сам по себе достаточно красноречив. Так что вряд ли можно отрицать, что в общинах первых христиан и затем еще несколько столетий представления об этих вещах были несколько иными. Сейчас мы, например, точно знаем, что в первых христианских общинах отношение к смерти в корне отличалось от того, что мы сегодня слышим в церковных проповедях. Представления первых христиан о смерти не имели ничего общего ни с иудейскими, ни с языческими идеями. Они полагали, что в действительности «не теряют» усопшего, что общность, связь с ним не прерываются. И будучи убеждены в том, что индивидуальность и сознание перешедшего (в мир иной) остаются неизменными, что любовь и чувство общности лишь усиливаются вследствие временной разлуки, они рассматривали смерть как некое «возвышение», повод для радости и никогда для печали. Именитый теолог и переводчик Библии профессор Харальдур Нильссон, тщательно изучив доступные источники по этой тематике, в том числе и труды Отцов церкви, выяснил, что у ранних христиан существовал обычай праздновать день смерти как день рождения умершего… так как в этот день он переходил к новой, вечной жизни. «В те времена христианские похороны были прямой противоположностью теперешних — никакой печали, никаких мрачных настроений… Провожая покойного в последний путь, первые христиане несли ветви пальм и олив, а вот ветви кипариса были запрещены, так как кипарис был символом траура. У тела покойного — и у него в доме, и по пути к могиле — пели песни, хвалебные гимны, выражая тем самым радость, триумф и ликование (см. Лайман Коулмэн «Христианские древности» — Lyman Coleman «Christian Antiquities»). Первые христиане отказались и от всех иудейских траурных церемоний, как то: надевание на себя мешка, посыпание головы пеплом и разрывание на себе одежд. Резко критикуя принятое у римлян ношение черной одежды на похоронах, сами они облачались в белое. Однако языческий обычай римлян одеваться на похороны в черное прижился позже и у христиан, что значительно повлияло на то, что люди стали относиться к смерти и погребению как к чему-то ужасному. В результате почти каждый современный человек старается отогнать от себя мысль о смерти как можно дальше… Как это неразумно! Ведь никому из нас от нее не уйти. Вернемся, однако, к понятию Hades (оно же — чистилище).

Мартин Лютер, возмущенный тем, как духовенство злоупотребляло учением о чистилище, недолго думая, переводил слова «Hades» и «Scheol» почти всегда как «ад», «преисподняя» (по-немецки — H"olle; для сравнения: английское hell. — Прим. пер.).[68] Неизбежным следствием этого были искажающие смысл толкования соответствующих мест в тексте Библии.

Отсюда видно, каким образом христианская теология потеряла истинный смысл состояния покаяния и очищения, наступающего после земной смерти, как он был первоначально сформулирован в Новом Завете. И это еще не все. Представление о «вечном наказании в аду» возникло также вследствие неправильного перевода греческого слова Aion или, по-немецки, "Aon, по-русски — Эон. Дело в том, что Aion ни в коем случае не означает бесконечности. В греческом это слово обозначает всего лишь отрезок времени неопределенной длительности. Римляне считали, что один эон охватывает период времени в 100 лет. Кроме того (и даже наши современные переводчики Библии поступают так же), слово Aion переведено в Библии как «время», а от него образовано прилагательное «временное», «преходящее», так как иначе, если употребить слово «вечное», получилась бы полная бессмыслица. Только там, где речь идет о потустороннем наказании, слово «вечное» считается более правильным.