Прощание с Доном. Гражданская война в России в дневниках британского офицера. 1919–1920

Хотя и Холмен явно был занят своими планами, он все же устроил живописную церемонию в атаманском дворце с целью вручения верному Богаевскому звания Командора ордена Святого Михаила и Святого Георгия. Я был рад, что атаман получил эту награду, потому что, когда ситуация уже не была благоприятной, он доказал, каким стойким солдатом является и насколько верным союзникам остался.

Холмен отбыл вскоре после церемонии, и в Таганроге до меня дошел слух, что он лично в районе Валуек бомбит большевиков. Также я слышал некоторые тревожные новости относительно того, что только что из Англии прибыли старшие штабные офицеры, чтобы принять на себя командование группами связи, и что в любой момент я смогу передать свою группу Донской армии одному из них. Атаман сразу же написал Холмену письмо с просьбой сохранить за мной мою должность, поскольку мы всегда хорошо с ним ладили, но события в последующие несколько недель разворачивались так стремительно, что у меня не было больше времени беспокоиться об этих вещах, пока приезд моего сменщика примерно месяц спустя не уладил это дело.

Среди всего прочего, чем я был занят в Таганроге, были поставки морских орудий для донских бронепоездов, и капитан Фримантл из ВМФ Великобритании, старший морской офицер связи, сообщил мне, что из Новороссийска уже идут шестидюймовые пушки «армстронг», а другие, которые устанавливают на специальные платформы в Таганроге, должны быть готовы к отправке через две недели. Тем временем он отправил в Новочеркасск двух морских офицеров и около десятка матросов, чтобы раскрыть пушечные «тайны» личному составу батальона бронепоезда.

Все мы в то время испытывали некоторое нетерпение, потому что среди персонала танкового корпуса в Таганроге возникли некоторые проблемы. Как и во многих британских формированиях, которые все еще использовались на дальних фронтах после перемирия, дух нетерпения и жажда демобилизации привели к нарушениям субординации. К счастью, все это было не так серьезно, но все были несколько обеспокоены, потому что войска в России часто подвергались коммунистической пропаганде, и на севере был случай, когда русские солдаты убили своих британских офицеров.

Тем не менее, когда я отправился в Таганрог, там было мало или вообще не было признаков бури, которая зрела прямо на горизонте, или признаков скорого ухудшения событий. Чувствовалась некоторая тревога за Холмена, который, похоже, тратит больше времени не на той стороне большевистских окопов, чем этого требовал его высокий ранг, но мы знали, что он находится в хороших руках 47-й эскадрильи, и по возвращении в Новочеркасск я обнаружил несколько приятных сюрпризов, нейтрализовавших растущую мрачность новостей.

Прежде всего, это было прибытие морского офицера Дарнфорда и группы флотских старшин, а во-вторых, пришла большая партия посылок из дому с зимними вещами. Для меня там был комплект штрипок, которые я считал во Франции бесценной вещью, защищающей от обморожения, шуба, обшитая тканью хаки, и серая каракулевая казацкая папаха под цвет воротнику. Последние вещи были подарком от атамана, который часто говорил мне, что я легко одеваюсь. Эти вещи были сшиты из британского материала для шинели серого цвета и наверняка пришли в важный психологический момент, потому что зима уже была на носу и холод становился все злее.

Улицы покрылись толстым слоем льда, было трудно дышать, меховые кепи, которые мы носили, серебрились слоем инея, а затвердевшие усы щекотали лицо. Было так холодно, что казаки обматывали стремена тканью, чтобы не обморозить ноги. Сани заменили собой дрожки, колокола звонили с весельем, странным при наличии мрачных вестей, а улицы изобиловали горами затвердевшего снега, сваленного на перекрестках. Сырой холод октября и ноября уступил место настоящей русской зиме, и, несмотря на бодрящую атмосферу и все еще энергичный оптимизм большинства персонала Донской армии, замечался упадок боевого духа у нижних чинов и апатия у населения в целом.

По унылому и весьма подавленному тону разговоров на любом русском собрании легко было заметить, что люди стали задумываться, что же будет дальше. В эти дни уже редко слышалось «На Москву!», а все разговоры о взятии столицы к Рождеству прекратились.

– Если б только не пал Царицын! – слышал я. – Если б только союзники прислали настоящие войска!