Прощание с Джоулем (СИ)

"Что такое их Лизм, и что такое наш Низм? - читал Дей, чувствуя, как быстро соловеет его единственный натуральный глаз. - Это две дороги в светлое будущее человечества. Но одна дорога - прямая, светлая, правильная, а другая - темная, извилистая, мрачная и далеко не факт, что она куда-нибудь приведет идущих по ней простаков. Но как же нам разобраться - какая из этих дорог правильная, а какая нет? И как понять, что они ведут хомо именно в светлое будущее, а не в привычное для них никуда? Только непримиримейшая борьба может дать на это ответ. Поэтому - скорее к оружию, братья! Прибегните к этому славному аргументу, и да помогут нам всем Маммонэ, Афродизи и Морс!"

Натуральный глаз ОДисса помутнел окончательно, его веко словно бы наполнилось тяжелым свинцом и поползло вниз как тяжелый занавес в конце пошлой театральной пьески, пропагандистская брошюра выпала из его рук, а голова сначала опустилась на грудь, а потом быстро уперлась лбом в мягкий подголовник переднего кресла.

Испытанное фронтовое снотворное средство не подкачало и в этот раз, оно сработало так, как надо...

***

U-218

ОДисс очнулся, когда автобус уже въехал на центральный проспект U-218 и начал с частыми гудками и глухим воем перегретых моторов продираться к ближайшей военной автостанции через дорожные пробки и заторы.

То, что это центральный проспект Дей понял сразу по огромному количеству заваленных каким-то разноцветным тряпьем лотков и прилавков, которые стояли впритык к дорожному полотну, из-за чего толпы гражданских лиц двигались прямо по проезжей части проспекта и, смешиваясь там с ржавыми авто довоенной эпохи, а также с многочисленными вело-, био- и мото- рикшами, и таким образом как бы формировали своими телами все эти пробки.

Автобус то резко срывался с места, то тормозил, то упирался радиатором в какую-нибудь ржавую развалюху, прилавок, лоток, био-, вело- или мото- рикшу, то скрипнув тормозами вставал как вкопанный перед каким-нибудь зазевавшимся гражданским лицом, и это очень скоро начало действовать сержанту-кондуктору на нервы. Так они и пробивались через эти пробки -впереди ругался последними военными словами красный от чая и злости сержант-кондуктор, а сквозь полупрозрачную занавеску кабины было видно, как мечется и подпрыгивает в своем кресле шофер-инспектор автобуса.

Вскоре сержант-кондуктор не выдержал. Он открыл дверь, встал на подножку и начал изрыгать на толпу совсем уже страшные военные проклятия, размахивая при этом большой полосатой палкой.

- С дороги, грязные скоты! - кричал он. - С дороги, или я, Маммонэ свидетель, открою по вам огонь!

Дей видел, через полупрозрачную занавеску, как шофер-инспектор оставил в покое рулевое колесо и вытащил из-за спинки кресла мутно сверкнувшую тусклым золотом короткоствольную штурмовую винтовку. Он как раз начал возиться с бронированной дверью кабины, которая или заклинила, или была заблокирована снаружи, когда ОДисс решил сойти.

Сержант быстро защелкнул на ошейнике Джоуля два золотых карабина, подхватил свой походный мешок и двинулся к выходу.

- Сходишь? - спросил красный от крика и чая сержант-кондуктор, когда Дей спускался по ступеням.

- Да.

- Правильно делаешь, - сержант-кондуктор вытер тяжелые капли пота, которые гроздями висели на его красном подбородке промокшим рукавом кителя. - А мы тут, похоже, застряли надолго. Праздник у них сегодня, что ли?

- У них здесь каждый день праздник, - заметил Дей, спрыгивая на грязный асфальт. - Он называется "гибридный мир". Будь здоров, кондуктор, и береги свои пальцы. В следующий раз справляй нужду только в окопах. В надежных и глубоких, в мелкие даже не суйся.

- И ты не болей. Куда прешь, гражданская сволочь? - сержант-кондуктор с такой силой и остервенением огрел своей полосатой палкой какого-то тучного гражданского, что тот сразу сел прямо на дорожное полотно, словно бы вдавился в него серыми от пыли шортами, и теперь сидел там, широко раскинув грязные ноги, страшно выпучив глаза и прижимая к голове окровавленную ладонь. Это зрелище было до того невоенным, и до того омерзительным, что Дей тихо выругался и, дернув за поводок, как бы ввинтился в горячий поток гражданских лиц, намереваясь как можно быстрее пробиться через него и уйти с этого проспекта на какую-нибудь тихую боковую улицу.