Прощание с плейбоем

– Недаром Козьма Прутков сказал: «Смерть для того поставлена в конце жизни, чтобы удобнее к ней приготовиться».

– Да, тетя, но Прутков сказал и другое: «Если хочешь быть счастливым, будь им».

– Да я же и не утверждаю, что нужно постоянно думать об ограниченности временного жизненного отрезка. Нет, я просто призываю не забывать об этом и постараться быть счастливым каждую отпущенную нам минуту. Не стоит тратить жизнь на сожаление, часто оглядываться на прошлое и тем более жить им. И верить в светлое будущее тоже пустая трата времени. Нет ничего, кроме настоящего. И жить надо здесь и сейчас. Ведь это не я придумала, это известно с глубокой древности. Только как трудно понять это, а еще труднее принять.

– Да, – согласился Морис, – мы как-то с приходом гаджетов разучились не только общению с природой, но и с самими собой.

– Увы, – вздохнула Мирослава, – мало кто из горожан вспомнит, когда последний раз встречал рассвет или провожал закат, любовался луной и пытался изучать звездное небо…

– Какое там, в городе, звездное небо! – вырвалось у Виктории.

– Социальные сети заменили душевные беседы с родными и друзьями, – тихо добавил Игорь.

– Многие даже читать перестали, – вздохнула Виктория.

– Тетя, а помнишь, как раньше мы смотрели по вечерам в подзорную трубу и дед рассказывал нам античные легенды о созвездиях?

– Да, папа много знал и был хорошим рассказчиком, – с тихой печалью вздохнула Виктория.

– А еще по вечерам дворы были заполнены детьми и взрослыми. Мы носились, как сумасшедшие! Прыгали, бегали, визжали! А взрослые были заняты своими делами, бабушки делились рецептами пирогов, женщины помоложе выкройками, а мужчины играли в шахматы, шашки, домино.

– Забивали козла, – вырвалось у Игоря.

– Да хоть бы и козла! – встала на защиту дворовых доминошников Мирослава. – Козел же был не настоящий!

Все невольно рассмеялись. А потом возникла короткая пауза.

И Виктория попросила:

– Можно я прочитаю вам стихотворение в память… – Она запнулась.

Но все и без того поняли, в чью память написано стихотворение, и одновременно закивали.

– Стихотворение написано от его лица, – предупредила Виктория и стала читать:

Я был твоим утешением,

И сердце лечил от тоски

И с ласковым прикосновением

У твоей замирал руки.

Ты солнышком называла

И гладила нежно меня,

Но было отпущено мало

Нам времени. И уходя,

Я оставляю прощальный,

Тебе предназначенный взгляд.

Ты долго не будь печальной,

Я с неба тебя видеть рад.

Я буду звездочкой ночью

Светить у окна твоего.

А годы пройдут, и воочию

Мы встретимся, верь, все равно.

У всех слушавших вырвался невольный вздох печали и одобрения.

– Я обещаю, что не буду часто тревожить его своей грустью, – проговорила Виктория через некоторое время и посмотрела на окружающих, – вы мне верите?

– Верим! Верим! Верим! – хором ответили они.

Потом еще некоторое время посидели молча. Спустились в сад и, сидя в тени отцветших лип, послушали трели готовящихся умолкнуть птиц. В это время года на песни у них оставалось мало времени, лето стремительно неслось вперед, и нужно было успеть выкормить и поставить на крыло птенцов.

– Тетя Вика, – шепотом сказала Мирослава, – а помнишь, как у нас на даче жили малиновки?

– Конечно, помню, – отозвалась Виктория, – мама пошла утром собирать малину и нашла на земле маленькую плетеную корзиночку, а в ней несколько пестрых яичек.

– Ага, – подтвердила Мирослава, – и уже днем дедушка обнес этот кусочек малинника своеобразным плетнем, и нам было запрещено туда заглядывать, чтобы не спугнуть птичек.

– А потом они выросли и улетели.

– Но зато как пели до этого! И потом прилетали каждый год!

– Но гнездышко располагали где-то в другом месте.

– Может, бабушка и знала где, но нам не говорила, – предположила Мирослава.

– Может быть, – улыбнулась Виктория.

Вскоре детективы засобирались домой, и муж с женой проводили их вдвоем.

Когда Игорь уже закрывал ворота, Виктория тихо спросила мужа:

– Тебе нравится Морис?

– Да, – ответил он, – а что?

– Так, ничего…

– Что-то ты от меня скрываешь, солнышко. – Он шутливо приобнял жену.

– Просто я хочу, чтобы они поженились! – выпалила Виктория.

– Я тоже ничего против этого не имею, – отозвался муж, – но решить это они должны сами.

– Мирослава!

– Что Мирослава? – не понял Игорь.

– От нее все зависит!

– А от Мориса ничего?

Виктория отмахнулась от мужа.

– Вечно вы, мужчины, ничего не замечаете!

– И чего я такого не заметил на этот раз?

– Не на этот! А вообще! – Виктория жестом руки изобразила замкнутый круг.

– Не понял…

– Чего тут непонятного? Морис давно любит Мирославу! Это и слепому видно!

– Ах я старый крот, – сокрушенно воскликнул Коломейцев, – главного и не разглядел.

– Да ладно тебе, – снисходительно улыбнулась Виктория, – все ты разглядел, только притворяешься несведущим, потому что тебе так удобнее.

– Моя прозорливая женушка не оставила от меня камня на камне, – засмеялся Игорь, подхватил жену на руки и понес в дом.

Уже подъезжая к коттеджу, Морис тихо проговорил:

– Вы так и не сказали мне, как продвигается расследование.

– Ни шатко ни валко, – призналась она. – Но я выяснила одну вещь.