Прощание с плейбоем

– Однако Белова Константину не мать.

– По мне так больше, чем мать.

– Ну, что ж, возможно, вам виднее.

Ксения задумчиво кивнула.

– А вы знаете, – сказала Мирослава, – Евгения Степановна очень тепло о вас отзывалась.

– Вот и слава богу!

– Почему? – озадаченно спросила Мирослава.

– Потому что на самом деле Евгения Степановна чистый клад! И я очень надеюсь, что она со временем переедет к нам. – И добавила: – Она ведь не только Костю вырастила, но и Эдика. И, как видите, совсем с другим результатом!

– Вы думаете… – спросила Мирослава недоверчиво, а про себя подумала: «Яблоко от яблони недалеко падает».

Точно угадав ее мысли, Ксения бросила на детектива нерешительный взгляд и все-таки решилась сказать:

– Эдик на самом деле не такой плохой, каким он иногда кажется.

«И эта милая девушка только что недавно говорила мне о слепоте любви», – подумала Мирослава печально.

– Нет, правда, правда, – попыталась переубедить ее Шиловская.

– Зачем же тогда он хочет найти убийцу своего сына? – неожиданно резко спросила Мирослава.

– Так он же отец… – тихо обронила Ксения.

– Отец подлеца! Высокий титул.

– Не надо так, – жалобно попросила Шиловская.

– Простите. – Мирослава поняла, что переборщила.

– Я знаю, – тихо продолжила Шиловская, – вы внутренне на стороне того, кто покарал Костю. Я, может быть, и сама на его стороне, но…

– Но?

– Эдик же мой муж! – Ксения подняла глаза на детектива, и Мирослава даже при неровном свете язычков свечей заметила, что глаза эти наполнены слезами.

– Простите, – еще раз извинилась Мирослава, – я не хотела вас обидеть.

– Вы и не обидели. Просто сердцу больно. – Ксения опустила голову.

– Ваш муж сильно переживает?

Шиловская кивнула.

– По-человечески это понятно. Нелегко терять единственного сына.

– Не единственного, – еле-еле прошептали губы Ксении. Но Мирослава все-таки ее услышала.

– У Шиловского есть еще дети?

– Пока нет. Но будут…

– Вот как?

– Я беременна. УЗИ показало, что будут двойняшки, мальчик и девочка.

– Поздравляю, – искренне поздравила ее Мирослава.

– Теперь вы понимаете, почему я хочу, чтобы Евгения Степановна вернулась?

– Догадываюсь, – задумчиво проговорила Мирослава и спросила: – А вы уверены, что вам нужна именно такая няня?

– Уверена, – улыбнулась Ксения и добавила: – Но я вовсе не собираюсь спихивать на нее своих детей. Воспитывать их я буду сама. Просто на первых порах мне нужна ее помощь.

– А ваша мама?

– Мамы нет. Я детдомовская.

– Простите.

– Ничего. У нас был не такой плохой детдом, как последнее время показывают по телевизору. Материнской ласки, конечно, не хватало, но все воспитатели и директор были нормальными людьми и относились к нам с сочувствием и пониманием.

«Хоть в этом повезло девочке», – подумала Мирослава.

– Поэтому я хочу иметь большую, счастливую семью. Понимаете?

– Понимаю. А Эдуард Бенедиктович знает о двойняшках?

– Нет пока.

– Думаю, самое время ему об этом сказать.

– Я тоже так думаю. – И, предугадав вопрос Мирославы, зачем она так долго скрывала свою беременность, Ксения сказала: – Я все не решалась тревожить Эдика в его горе.

– Его горе станет намного меньше, если он узнает о детях.

Ксения кивнула и спросила:

– Можно я пойду?

– Конечно, – улыбнулась Мирослава, – не стоило и спрашивать.

– Ну, как же…

– До свиданья, Ксения.

– До свиданья. И спасибо вам.

Мирослава не стала спрашивать, за что она ее благодарит, просто помахала на прощание рукой. Она посидела еще примерно полчаса в полном одиночестве и невольно вспомнила, как заблуждалась в отношении Шиловской, услышав добрые слова о Ксении из уст Беловой. «Как все непредсказуемо на белом свете», – подумала она с легкой грустью.

Сама она и в людях, и в событиях искала предсказуемости, а в отношениях – закономерного развития. Она не любила сюрпризы, даже те, что обещали быть приятными. В отличие от своего героического прадеда-революционера, она предпочитала эволюцию, считая, что ее процесс всегда можно подкорректировать, не нанося вреда окружающим.

Вынырнув из своих мыслей, она позвонила Морису на сотовый.

– Я слушаю вас, – отозвался он.

– Шура не звонил?

– Нет, может, вам на сотовый…

– Нет, на сотовый не звонил. Тем более я его отключала, – оптимистично сообщила она.

– Можно посмотреть в пропущенных.

– Знаю, знаю, но мне лень. Вот приеду домой, ты и посмотришь.

Он тихо рассмеялся и сказал:

– Вот тут Дон интересуется, скоро ли вы приедете.

– Прямо-таки Дон?!

– Он, он, – быстро ответил Морис.

– Ой, как не хорошо сваливать собственное любопытство на безответного кота.

– Это он-то безответный?! – возмутился Морис.

– Ладно, надоело мне с тобой препираться. Я уже еду домой. Приеду и все расскажу.

Морис тем временем осторожно положил телефон рядом с собой и погладил дремавшего на его коленях кота.

– По-моему, ты все проспал, – сказал ему Миндаугас.

Кот потянулся, зевнул и спрыгнул на пол. Вскоре он уже выскользнул за дверь, и через пару минут Морис, выглянув в окно, увидел, что кот сидит на крыльце и не сводит глаз с ворот.

«Вот и верь после этого ученым, рассуждающим об инстинктах животных. Пожалуй, права Клавдия Ивановна Рукавишникова, говоря, что коты-то поумнее многих ученых будут».