«Прощание славянки»

Ее рука чуть дрожала. Я подумал тогда: уж не заболела ли эта осторожная и практичная женщина. Я так тогда подумал, честное слово. До этого я чувствовал уже, что она стоит на какой-то черте. Волнуется и ждет чего-то. А теперь, когда она шепотом, схватив меня дрожащей рукой, опять сказала про чулан, я подумал, что ей совсем не хорошо.

Она королева! Она никому не покажет этого. Но я-то чувствовал…

Она поняла мое беспокойство, встала. Надела сумочку на плечо.

— Как ты мне говорил? Вперед? Не делай глупостей? Вперед, Ивасик-телесик. А глупостей я тебе делать не дам!

И тут в дверь позвонили. Резко, длинно, настойчиво.

Мы отскочили друг от друга, будто занимались черт знает чем…

— Кто это? — спросила она шепотом.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Некому ко мне приходить…

Звонок надрывался в прихожей. Длинными очередями. «Раз-два-три». И опять — «раз-два-три».

Она сложила руки на груди:

— Иди открой.

— Может, не надо?

— Не бойся, Ивасик. Я с тобой!

14 Чертово колесо

С опаской я подошел к двери: я не забыл еще, как вчера меня вырубили на этом самом месте.

Я открыл замок и распахнул дверь ногой. А сам остался в прихожей.

За дверью стоял Константин. Один. Вид у него был решительный. Я инстинктивно отошел на шаг, ожидая прямого в челюсть. Но он осмотрел меня презрительно (опять презрительно) и сказал только:

— Жених.

Он закрыл дверь за собой и прошел на кухню. И я за ним пошел. Он сел у окна и закурил черную сигарету.

Он даже не переоделся. Так и был по жаре в том же клетчатом пиджаке и в черных широких брюках. Только черную куртку скинул где-то. Уставясь на дверь чулана, он молча курил. Я понял, что ее предупреждение уже опоздало. Я спросил:

— Костя, у тебя неприятности?

Он посмотрел на меня задумчиво.

— Это мягко сказано… Очень мягко, советник…

И тут на кухню шумно вошла она. Константин окаменел.

— У тебя гость, Ивасик? — спросила она и глазом показала мне на чулан. — Не буду тебе мешать.

Не глядя на Константина, она подошла ко мне, взяла меня за подбородок, посмотрела на меня многозначительно, напоминая наш разговор, и чмокнула в губы:

— Бай-бай, Ивасик.

Константин опомнился, только когда за ней захлопнулась дверь:

— Это она?…

По лицу его струился пот. Я подумал, что ему совсем плохо.

— Это Люда, — подсказал я.

— Это она тебя вывезла? — сурово спросил Константин.

Мне не хотелось отдавать ей пальму первенства, и я в двух словах описал ему свой героический побег.

— Мудило, — сказал Константин. — Она приемы знает. Если бы она захотела, она бы воткнула твой ригельный ключ тебе в задницу. Я понятно излагаю?

— Тогда, значит, она,— нехотя согласился я.— Значит, это она меня вывезла…

Константин опять уставился в дубовую дверь.

— Приезжаю за тобой к этим сукам. У них переполох… Генерал Бурханов охрану на уши ставит… Не могут понять, как ты мог уйти. А это она… Она же специально машину под твое окно поставила… Если бы ты из камеры не вылез, она бы сама тебя оттуда вытащила. Живого или мертвого… Я понятно излагаю?

Я вовремя вспомнил ее предупреждение про чулан.

— Идем в комнату, Костя.

— Некогда, — отмахнулся Константин. — Садись.

Я сделал большие глаза и, как она, многозначительно кивнул на дверь чулана.

— Идем в комнату.

Константин удивился, но встал и пошел за мной в комнату. Я и дверь в комнате закрыл. И только тогда рассказал ему про ее подозрение.

Константин задумался, а потом махнул рукой:

— Бред. Полный бред…

Он сел за стол на ее место, понял это, осторожно взял ее чашку, покрутил ее в пальцах, спросил мрачно:

— Значит, ты ей Ивасиком представился?

— Она сама знает, что я Ивасик, — смутился я.

— Откуда же она это знает?!

Пришлось рассказать ему все. Он слушал внимательно, уперев тяжелый подбородок в ладонь. Когда я закончил, он сказал грустно:

— Значит, это ты… Она мне про тебя рассказывала…

Мне стало смешно. Что про меня, закутанного в шубу, трехлетнего, можно было рассказывать?

— Не смейся, — предупредил Константин. — Когда мы поженились, она мне все свои любови рассказала. Все до одной.

— Зачем? — удивился я.

— Потому что меня полюбила, — объяснил Константин. — Она мне все рассказала, чтобы ни частички других в душе не оставлять. Кроме меня…— он покрутил нежно ее чашку.— Правда, до меня немного их и было. Ты да еще какой-то старичок-профессор…

Я опять засмеялся. Не мог удержаться. До Константина у нее было всего двое: я — трехлетний и какой-то старичок: разве не смешно?

Константин мрачно на меня посмотрел:

— Тебя уже нет. Вычеркнула. Не радуйся, жених.

Я долил по чашкам остаток заварки.

— Что случилось. Костя?

— Много чего случилось, — вздохнул он.

— Там? У этих? У Белосельских?

Константин саданул себя кулаком по колену.

— Как они меня обыграли! Как они меня подставили, суки!

Кто такие эти «суки», я догадался.

— Как они тебя подставили?

Константин пристально на меня посмотрел.

— Ты сегодня поддавал?

Я хотел похвастаться, что она меня угостила из фляжки коньяком, но вовремя одумался. Сказал только:

— Немножко тяпнул…

Константин хлопнул в ладоши перед моим носом.

— Приди в себя! Ты мне нужен!

Я рассердился:

— Зачем же ты меня у этих бросил? Если я тебе так нужен…