Прощание славянки

На случай, если бы Германия направила свои главные силы на Западный фронт против Франции, имелся вариант «А», по которому русский генеральный штаб планировал главный удар направить против Австро-Венгрии, сосредоточив основную массу войск к югу от Полесья.

На этом направлении конечной целью являлось овладение Веной и Будапештом. Однако при этом считалось необходимым первоначально уничтожить австрийские силы, развернутые в Галиции.

Для этого войска с фронта Ивангород — Ковель направлялись на Краков, в обход Карпат с запада. Подобные действия были нацелены на то, чтобы отрезать удобные пути для отхода австрийских войск.

Одновременно с этими действиями русская армия должна была начать наступление и против Германии сразу после 15-го дня мобилизации, сосредоточив 800 тыс. человек, чтобы привлечь на себя германские силы с Западного фронта.

Таким образом, в предстоящей войне действия русской армии намечались в двух направлениях — против Австро-Венгрии и против Германии.

Незадолго до войны в 1914 году для развертывания русских армий был принят вариант «А».

По этому варианту против Германии на рубеже Шавли — Ковно — реки Неман, Нарев и Западный Буг развертывался Северо-Западный фронт в составе 1-й и 2-й армий.

Против Австро-Венгрии на линии Ивангород — Люблин — Холм — Дубно — Проскуров развертывался Юго-Западный фронт в составе 3-й, 4-й, 5-й и 8-й армий.

Русские армии имели общую задачу перейти в наступление с целью дальнейшего перенесения войны в пределы Германии и Австро-Венгрии.

Кроме развертывания сил на указанных двух фронтах предусматривалось и формирование еще двух армий: 6-й армии для обеспечения столицы Санкт-Петербурга и для наблюдения за Балтийским морем и побережьем, а также 7-й армии — для прикрытия со стороны Румынии, наблюдения за побережьем Черного моря и содействия черноморскому флоту при обороне нашего побережья.

Наши военные были прекрасно осведомлены о напряженных отношениях между Россией и Османской империей, известно было и о германской ориентации Константинополя, его большой финансовой и военно-технической зависимости от Германии.

В связи с этим штабисты разработали план на случай войны с Турцией.

Для действий против Турции предназначались войска Кавказского военного округа, которые в военное время сводились в три корпуса.

Планом предусматривалось три варианта: 1) война России только с Турцией, 2) Турция с самого начала войны выступает совместно с враждебной России коалицией, 3) в начале войны Турция остается нейтральной, а затем нападает на Россию в Закавказье.

В последнем случае предусматривалась еще до выступления Турции переброска с Кавказа двух корпусов на европейский театр, а на Кавказ перебрасывался из Туркестана 2-й Туркестанский корпус.

Кавказской армии ставилась задача прикрывать как можно дольше свою границу, а в случае невозможности удержаться при значительном превосходстве турок — постепенно отходить на линию Главного Кавказского хребта и удерживать на крайнем левом фланге Баку, а в центре — Военно-Грузинскую дорогу, как главный путь для связи центра России с Закавказьем.

Помогло ли нашему высшему командованию знание плана Шлиффена?

Сложно сказать.

Если судить по тем событиям в Восточной Пруссии и Галиции, о которых пойдет речь, то не очень.

Впрочем, кто знает. Вполне возможно, что без этих самых знаний могло быть еще хуже.

Да и не в плане было, по большому счету дело.

Знать планы соперника весьма полезно для мощной и боеспособной армии, во главе которой стояли мудрые военачальники.

Как это не печально, но наша армия в начале Первой мировой войны таковой не была.

Да и ее военачальники оставляли желать много лучшего.

И чего только стоил в этом отношении то же самый Янушкевич, который возглавлял мозговой центр русской армии.

Мозговой центр без мозгов…

А что же Англия, спросите Вы?

Решилась ли она, наконец, воевать?

Да, решилась, и этому решению предшествовал самый настоящий спектакль.

Как мы помним, 27 июля Совет министров отклонил предложение Грея о вступлении в войну.

Положение министра иностранных дел осложнилось.

Россия и Франция настаивали на недвусмысленном ответе, желая знать, поможет ли им Англия в надвигающейся войне.

Чиновники министерства иностранных дел и Генеральный штаб торопили министра с принятием окончательного решения, а группа Морлея, наоборот, требовала мира с Германией.

Дискуссии продолжалась ежедневно.

Соотношение сил в правительстве заставляло Грея соблюдать осторожность.

Ему надо было, по выражению Бенкендорфа, повлиять на «медлительное сознание» англичан и переубедить своих коллег по кабинету.

Как это нередко бывает, Грею помогала сама германская дипломатия, проявив необузданность своих требований.

Как мы помним, 29 июля Грей заявил германскому послу, что Англия не останется безучастной в случае нападения Германии на Францию.

Это заявление произвело в Берлине шок. Вместо войны только против России и Франции немцам теперь предстояло воевать и против Англии, полностью господствовавшей на море и имевшей за счет обширных колоний практически неограниченные людские и сырьевые ресурсы.