Прощание славянки (СИ)

— Ну, — замялся Максим, — это еще не решено. Часть экспедиции разгрузится в Туруханске да там и останется, а мы двинемся дальше. Пока доедем, пока разгрузимся… Тут и закончится время самых лютых морозов. По всему выходит, весну мы встретим в Метрополии. А там, как Бог даст. Посмотрим. Может, в марте вернемся всем автопоездом. Может, часть экспедиции вернется по воздуху, а остальные останутся до следующей зимы.

— И не страшно? Вы готовы жить среди существ?

— В первый раз, как туда попал, было действительно страшно. Переговоры длились четыре дня, но и этого оказалось для начала более чем достаточно. Но теперь первый страх сошел, справлюсь.

— А я знаю одну девочку, которая прожила среди существ двадцать лет, — засмеялся Бен.

— Я всегда считал себя циником, но тогда, как прилетел обратно в Туруханск, пошел к мощам Святого Василия Мангазейского. Стоял, просил… Чего просил, сам толком не понимал.

— Когда не понимаете, нужно просить о вразумлении, — авторитетно заметила Лидия.

— Вот будешь в Туруханске, сама и попросишь! — засмеялся Максим.

Наконец показалась цель — здание бывшей мужской гимназии. Лидия с Максимом постучали, Бен благоразумно остался позади. Вахтер было не хотел их впускать, а после того, как Лида как бы невзначай обронила банкноту на его обшарпанный стол, и вовсе заявил, что немедленно позвонит «куда следует». Тут уж пришлось Бену с Максимом выступить вперед:

— Какое совпадение, — вкрадчиво начал Максим, — я как раз «откуда следует», — и он помахал перед вахтером своим удостоверением, которое, впрочем, «забыл» раскрыть.

Старик пришел в смятение, и виной тому было вовсе не удостоверение Максима Евгеньевича, рассмотрев Бена, вахтер вздрогнул и мелко закрестился. Вскоре он сменил гнев на милость и даже вызвался быть провожатым. Нечаянно посмотрев на Бена, он боязливо отвел глаза, но затем, пересилив себя, кротко улыбнулся. По истертой поколениями детских подошв лестнице, такой же старой как и сам дом, поднялись на второй этаж и вошли в просторный актовый зал.

— Ну, здесь, что ли, выступал норвежско-подданный? — поинтересовался Бен.

— Вы, господа, историей интересуетесь? Здесь, выходит, это и было. Фритьоф Нансен, подданный норвежской короны, собственной персоной выступил перед обывателями города. Интерес публики был необычайный — чиновники в парадных мундирах, дамы в своих лучших туалетах, значит, в первых рядах. Позади — школяры и городская беднота. Он рассказывал им о своих приключениях, об экзотических странах…

— А он не упоминал, что для европейцев Сибирь и есть экзотическая страна? — вежливо поинтересовался Максим.

Но вахтера было не остановить:

— Потом он начал говорить о своих планах, о Севере, о тех дорогах, которыми ему суждено пойти… А через несколько дней он уехал совершать свои открытия.

— Вы так прекрасно рассказываете, любезный… Вы не были, часом, свидетелем тех событий? — насмешливо заметил Бен. — Не могли бы вы нас ненадолго оставить? Моя племянница хочет мне что-то сказать, но стесняется.

— Ты ему веришь? — спросил Бен Лидию, как только за вахтером закрылась дверь.

— Про мундиры и дамские туалеты он, может быть, и присочинил. Но Нансен был здесь, это факт. В этом самом зале. Он сделал здесь доклад, а потом продолжил свой путь на юг и восток. Может, это ужасно сентиментально, но, пожалуйста, не смейтесь. Я просто подумала: сначала Нансен, потом основатели Города, затем строители и проектировщики Полярной магистрали… А теперь настал ваш черед уходить.

— Ну, в этом есть определенный смысл, — снисходительно отметил Бен. — Но Нансен был первооткрывателем, а мы по другой части. Все мысы и проливы уже открыты и нанесены на карты.

— Ты не прав, — покачал головой Максим. — После того, как поднялся уровень океана, очертания побережья изменились. Нам придется все открывать заново.

— И еще кое-что, — торопливо сказала Лидия, видя, что Бен с Максимом порываются уйти. — Я уже однажды была здесь. Тем летом. Нашим последним летом… Я мечтала скорее вернуться домой и всем рассказать… Папе, маме, тебе. Но не вышло, не случилось.

*****

За северной окраиной Енисейска, где двадцать лет назад простирались девственные берега, разместилась небольшая верфь. Сейчас здесь зимовали разного калибра суда и суденышки. Путники собирались уже пройти мимо, как Лида резко остановилась.

— Смотрите, «Овцын»! — воскликнула она и быстро погасла, припомнив детали того путешествия.

— Конечно, «Овцын», — подтвердил Максим Евгеньевич. — Овцын всегда должен быть на Енисее. А сколько еще в нашей истории прекрасных имен… Жаль, нет у нас пока новых кораблей, ведь неловко же называть именами героев ржавые корыта. Надеюсь, со временем…

Когда вернулись к вездеходу, короткий зимний день уже начинал сереть, солнце окрасило розовым светом заснеженные крыши домов. Мороз чуть спал. Поврежденную гусеницу давно насадили на колеса. Пришло время расставания. Однако, и сейчас без сюрпризов не обошлось.

— А я Алима новой песне научил! — радостно выпалил молоденький паренек в тулупе. — Старой песне…