Прощание славянки (СИ)

— Слава Богу, в Сибири обезьяны не водятся, а то бы и не знали, как поступить, чтобы не осрамиться перед международным сообществом. Немногочисленные особи, содержащиеся до этого в зоопарках, получили гражданство европейских стран и эмигрировали, — усмехнулся Максим. — Конечно, определенный резон в твоих сомнениях есть, но… Но согласись, иначе просто не может быть.

— Признать Homo Arcticus гражданами государства людей только потому, что они живут на подконтрольной ему территории, это все равно, что признать государственным имуществом согревающий землю свет или Полярное Сияние.

— Но без этого мы сосуществовать не сможем. Да и вообще — в чем проблема? У среднестатистического жителя Метрополии нет головы? Бывает. Мне попадались представители нашего политического руководства и, страшно сказать, военного командования, к которым бы прекрасно подошел эпитет «безголовые». Вы признаете себя частью страны, мы даем вам жизнь. Жизнь не в смысле отрицания Смерти, ибо любое так называемое «спасение жизни» суть лишь отсрочка неизбежного. Мы в состоянии предложить вам Настоящую Жизнь. Настоящую работу, возможность ходить по земле без страха быть замеченными, смотреть новости, быть в курсе достижений науки. Пусть наша страна пока не самая ухоженная, не самая красивая и богатая, не самая гуманная, теплая…

— Это точно, — пробормотал с верхней полки Гошка, которому мешала уснуть обмороженная рука, и который, как выяснилось, не спал, а все внимательно слушал, — не самая теплая, ласковая.

— Зато наша собственная страна.

— Пап, — поинтересовался Гоша, — я вот чего не пойму… Ну, завезем мы в этот раз топливо и пропитание, а дальше? Ведь невозможно каждый год…

— Скорее всего, следующей осенью поставки пойдут по старой схеме через Енисейский залив, но под финансовые гарантии правительства.

— А через год? Как будет?

Повисло долгое молчание.

— Ну! — не выдержал Бен.

— Я в который раз убеждаюсь, что в этой стране в принципе невозможно сохранить государственную тайну. Как-то будет. Я не Господь Бог, чтобы все знать.

— Конечно невозможно, — подтвердил Бен, — выкладывай!

— Лучшие умы уже над этим работают, — со вздохом раскололся Максим Евгеньевич. — Мы надеемся за два года построить канал наперерез Ермаковской излучине, обойдя, таким образом, непроходимый перекат.

Бен слушал, в который раз поражаясь инициативности и тороватости южан.

— В конце концов, вода сама выбирает себе путь. Возьмем какую-нибудь из новообразовавшихся проток, углубим, расширим.

Бену припомнился несчастный севший на грунт «Иван Тургенев». А вдруг? Хотя… бывший красавец столько лет простоял в протоке и годится теперь разве что на лом. Бену стало горько.

— Вы еще бабушку с берданкой поставьте, — попытался пошутить он.

— Всенепременно! — не заметил иронии Максим. — Оборудуем укрепленный шлюз, чтобы наши суда ходили беспрепятственно, враги не прорвались бы никогда, а остальные платили бы пошлину.

При последних словах Максима Бен недовольно повертел плечами. Этот жест заменял ему неодобрительное покачивание головой.

— Смотрю я на вас и не понимаю… Что ж вы, южане, за люди за такие? Косные, подозрительные, не могущие определиться, кого же вы больше боитесь, Европу или Китай? Вы что, правда, верите, что оружие — единственная гарантия выживания в нашем мире? Я чувствую во всех вас постоянный страх. Что же произошло? Сколько себя помню, люди Севера никогда не жили в страхе, ничего не боялись.

— Ничего не боялись? — посуровел Максим. — Это вы, пожалуй, зря. А мы боимся. Уж такие мы есть, других людей сюда не завезли. Пусть не за себя, если вы считаете это зазорным. Хотя, по моему разумению, в том, чтобы бояться за свою жизнь, нет ничего постыдного. И неизвестно, сколько бы мы продержались, не будь у нас ядерного оружия. Вот я сильный мужик, здоровый, но я боюсь каждый день. Боюсь, что те, кто сильнее меня, причинят вред тому, что мне дорого. Боюсь, что мы не успеем, проиграем. Сегодня Метрополия — наша главная цель. Раз туда заходят иностранные торговые суда, то однажды там может высадиться и чей-нибудь десант. Если кто-то другой возьмет под свой контроль выход в Карское море через Енисейский залив, то наш народ окажется закупоренным в своей стране как джинн в бутылке. Сам знаешь, Обская губа слишком мелкая для устройства полноценного порта, а пробиться к морю через устье Лены наших сил не хватит. Я потому погоны и снял, что понимаю: главные битвы ведутся сегодня не силой оружия. Ну, вот такие мы. Захотевшие уехать — уехали, а оставшиеся стали здесь хозяевами, и своего уж точно никто не отдаст!

— По-моему, ты все же немного… преувеличиваешь, — снова скептически повертел плечами Бен. — Так можно и до паранойи докатиться.