Прощание славянки (СИ)

— Вот карликовая береза, — Бен ткнул пальцем в жалкое корявое растеньице, едва доходившее ему до колен. Кривенькие ветви были усыпаны крохотными почками, из которых через пару недель должны были проклюнуться листочки-копеечки. — Смотри, не наступи.

Следы непрошенных гостей нашлись довольно быстро, те шли не таясь и обильно наследили и на жидкой грязи, и на редких снежниках. След шел с юго-востока.

Как только определились с направлением, сразу же заметили на горизонте объекты явно неприродного происхождения. Стоило подъехать поближе, и стало ясно, что перед ними пропавший автопоезд. Это была жуткая находка: стекла в кабине тягача были выбиты, дверцы покорежены, словно их пытались вскрыть ломом, обе гусеницы слетели с колес. Большинство контейнеров разбито и раскурочено. С замиранием сердца Лидия заглянула в кабину — там не было никого, ни живых, ни мертвых. Кабина была забита мокрым снегом вперемежку с нанесенными ветром листьями. Очевидно, тягач простоял здесь не один месяц.

Но это место явно не было конечной точкой — следы вели дальше на юго-восток. Похоже, чужаки сами что-то искали, наткнулись на разоренный автопоезд, а потом двинулись к роковому ущелью. Но строить догадки ни у кого уже не было сил — все были измотаны многочасовыми поисками.

— Внимание! — скомандовал начальник терминала. — В общем так… Возвращаемся. Опасности для нас чужаки не представляют, и, по-видимому, не представляли.

Буксировку автопоезда было решено отложить на потом, работы там было явно не на один час. Возвращались усталые и подавленные. В небесах разгорался новый день, только незадачливым гостям Метрополии увидеть его было уже не суждено.

Один за другим существа заняли свои места в вездеходах.

— Все четко, — вздохнул Бен, — минут через десять-пятнадцать у нас выработались бы аромопротекторы, а через двадцать нас бы зажрало комарье.

Он невольно напомнил Лидии о том, чего она старалась не замечать. Аромопротекторы — небольшие, бесшумно работающие устройства — были прикреплены к одежде всех участников рейда. Инструкция утверждала, что они вырабатывают неощутимые для обоняния вещества, отпугивающие насекомых, но Лида постоянно чувствовала исходящий от них тошнотворный, маслянистый аромат. На открытом воздухе еще куда ни шло, но в машине… Заняв место в вездеходе, она поспешно отключила устройство.

*****

После бессонной ночи рабочий день тянулся мучительно. Видя, что толку от ее стараний все равно немного, Лидия заглянула к Бену в надежде продолжить вчерашний разговор.

— Поболтаем? — спросила она с порога.

Бен, против обыкновения, был молчалив и несловоохотлив.

— Расскажи про маугли? Если их все боятся, я тоже должна знать.

— Нет настроения. Разве что самое необходимое. Но сначала скажи, что тебе известно о появлении существ и основании Метрополии.

— Почти ничего, — честно призналась Лида. — Когда это случилось, я была еще слишком мала. А потом боялась спрашивать. Да что там говорить, мне даже думать об этом жутко.

— Возможно, ты удивишься, но не только ты… Почти никто ничего об этом не знает. Ни причин этой чудовищной метаморфозы, ни ее механизмов, ни отдаленных последствий…

— Но ведь все происходило на твоих глазах.

— И да… И нет. Сначала люди боялись об этом говорить. Те, кто пережил метаморфозу, прятались, некоторые уходили из Города. Это произошло не в один день, не сразу носило массовый характер… Но с каждым конкретным человеком перерождение происходило очень быстро. Люди с каждым днем замечали в себе новые изменения, на глазах друг у друга превращаясь в нелюдей. Многие не выдерживали… Три-четыре дня, и ты на следующей ступени эволюции. Город лихорадило примерно с полмесяца… Мой брат с женой… — Бен отвернулся.

— Прости, я не знала, что с твоей семьей случилась беда, — сконфузилась Лидия.

— В Городе не осталось ни одной семьи, в которую бы не пришло горе. Мой брат и сноха начали замечать у себя первые признаки перерождения…

— Они… очень страдали?

— Нет… совсем нет. Брат в молодости охотником был, бывало, в тундру на охоту хаживал… А потом охотничье ружье в обрез переделал. В общем… Сначала он застрелил свою жену, а потом… покончил с собой. Ты не думай, у них все по согласию произошло, если и мучились они, то только от страха. От него же, можно сказать, и померли. Что бы там ни было, а Пашку я любил… После его смерти сам не свой сделался, три дня пил, себя не помня. А как в себя пришел, очухался, обнаружил… В общем, стал я таков, как и посейчас есть, — горько закончил Бен. — С того дня не злоупотребляю. Я решил, что буду жить, посмотрю, чем все это закончится. А потом и вовсе стало не до этого…

— Не до чего?