Прощание славянки (СИ)

— Может, оно и так… Если бы твоих бывших сослуживцев спросили, за что они тебя так недолюбливали, большинство бы, наверное, ответило, что виной всему твое внешнее сходство с маугли. Но это неправда. Я не сомневаюсь, что, представься такая невероятная возможность, все они без колебаний променяли бы свое эволюционное превосходство, силу, долголетие на возможность снова стать обычными людьми. Все тебе завидовали, особенно женщины. Думаете, им теперь легко? Они больше не могут сделать прическу, маникюр, не могут просто подкраситься перед выходом из дома. Зато теперь почти все наши дамы помешались на платьях с бесчисленным количеством жутких рюшек — вот и вся их радость!

— И еще внутренний мир… Это что же вышло — прямо на наших глазах возникла новая раса разумных существ, по ряду параметров превосходящая Homo Sapiens, и из-за стечения обстоятельств сразу же оказалась на краю гибели?

— Вроде того, и насчет параметров тоже. Про зрение и слух я уже все подробно рассказал. И вот еще что: за все двадцать лет в Метрополии никто не помер. Несчастные случаи, да, бывали, в руки маугли наши попадали… и не возвращались, но от естественных причин не умер никто. Ты по школе, где училась, может, помнишь Степаныча? Завхоза?

— А… Геннадия Степановича. Конечно, помню, — улыбнулась Лида. — Так ведь он совсем уж старый был.

— Еще до всего нужно было его на большую землю отправить, да он ни в какую. А когда пришло время под землю перебираться, мы нашли его в собственной квартире больного и вконец ослабевшего — пришлось на носилках выносить. Ворчал старик: помереть, мол, спокойно не даете.

— Вы перевезли его в Метрополию?

— Перевезли. Только тогда это была еще не Метрополия, а сырой, неустроенный бункер. Лежал старик, лежал, ворчал-ворчал, а потом взял и встал. Вот уже двадцать лет, как помирать передумал, живет себе и не просто живет, а работает! Так что, сколько нам отмерено, никто пока точно не знает. Этот случай самый яркий, но и другие стали со временем замечать — после трансформации все старые болезни у людей исчезли, все как с чистого листа, а ведь некоторым уже за девяносто.

— Как перезагрузка компьютера? — изумилась Катя.

— Точно!

— А новые? — поинтересовалась скептически настроенная Лидия.

— Да кто их знает! Прежние доктора, что в больнице работали, в новых болезнях не разбираются и пошли служить, кем придется. Поживем — увидим.

— А как бы поступили с Катей? — поинтересовалась Лида.

— Расстреляли бы? — нервно дернувшись, уточнила Катерина.

— Нет, не думаю, это у метрополийцев не в ходу. Здесь не расстреливают и не сажают за решетку, ведь нельзя же лишить свободы тех, кто ее давно не имеет. В случае эксцессов обычно обходятся строгими выволочками или штрафами. Для любого жителя нет ничего страшнее, чем угроза быть изгнанным из города, но к этой мере, насколько мне известно, ни разу не прибегали. Да… Метрополия сама по себе образцовая тюрьма, окруженная сотнями километров снега и тишины. Думаю, Катю держали бы здесь в качестве пленницы, ведь сохранение нашей тайны — вопрос выживания. И вообще, откуда такие мысли? Там, куда мы идем, что, часто людей расстреливают?

— Случается, — вынуждена была подтвердить Катерина.

— Давно ли смертную казнь вернули?

— Лет десять назад.

— Жаль, поздно.

— Что поздно? — не поняла Катя.

— Тех, кто убивал Севморпуть, убивал Город, не успели расстрелять, — мрачно процедил Бен. — Те, кто погубили Север, сумели дожить свои жизни, так и не представ перед земным судом. Как и Сталин. Многие верующие люди считают, что так происходит ради того, чтобы они не могли получить снисхождения на Суде Небесном.

— Хорошо им так думать, но как же нам, атеистам-агностикам, примириться с этим? — заметила Лида.

— Если местоположение Метрополии такая великая тайна, почему ты позволил нам уйти, да и сам вслед увязался? — не унималась Катерина.

— Кое-что изменилось. В нашем мире каждый миг что-то меняется.

Бен сказал это как-то так… Словом, было ясно, что про загадочное «кое-что» он пока не будет распространяться ни при каких обстоятельствах. Лида все поняла и сменила тему:

— А теперь расскажи мне о себе. Раз мы определенно выяснили, что ты, это ты, то почему тебя называют Беном? Откуда это имя?

— Ах, это… Да, забавная вышла история. И в Городе, и в Метрополии я работал вместе с одним парнем… Молодой он был, красивый, веселый, любознательный. Интересовался в том числе и человеческой психологией. Когда с нами произошла Беда, он первый додумался сменить имя. «Какой я теперь к черту Артём, — сказал он мне, — прежний Артём только на фотке в паспорте остался. Зови меня теперь Томом». Так и повелось: он Том, а я Бен, и сразу на душе легче стало. А там и остальные подключились. Имена мы себе подбирали сплошь нерусские, ведь к старому возврата нет. А то, бывало, услышу «Борис Александрович», и аж реветь охота, а слез-то и нет.