Прощание славянки (СИ)

— На протяжении тысячелетий мозг человека приспосабливался функционировать при передвижении пешим шагом, ну, иногда верхом, и, нужно сказать, неплохо в этом преуспел. И только полтора века назад мы пересели в автомобили. Как думаете, наши мозги успели перестроиться? Дудки! Люди в автомобилях видят и фиксируют окружающий мир словно в режиме слайд-шоу. Они не могут нас толком ни запомнить, ни рассмотреть. Даже если кто-то успеет заметить мою куртку или цвет брюк, его воображение дорисует остальное, подменив реальность фальшивкой. Этот человек будет уверен, что видел и мою голову, и даже надетую на нее кепку.

— Ах, вот как? Осмотреться, значит, решил? Да мы чуть с ума не сошли! — не снижала тональности Катерина.

— Мы испугались, — смутившись и опустив глаза пояснила Лидия. — Вдруг ты… с моста. Последнее время ты вел себя очень странно, я заметила. Ты перестал бояться. Я вот, например, очень боюсь… Теперь только пуще прежнего. Что нас ждет? А тебе… словно все равно, словно все важное ты уже сделал.

— Не бойся, — Бен помедлил, словно обдумывая что-то очень важное, — самого главного я еще и не начинал. Я знаю, что должен делать, но, понимаешь, никак не соображу, как к этому подобраться. Вот и поднялся сюда постоять, подумать. Мы не знаем, сколько у нас времени, ведь мы не сможем прятаться бесконечно. А бабьи глупости свои оставьте — я в своей жизни уже просто перебоялся.

— Бабьи глупости? — вдруг снова завизжала Катерина и странно преобразилась.

Сначала лицо ее исказилось, задергалось, Катя начала икать, затем у нее затряслись руки. Бен с Лидой оказались совершенно не готовыми к тому, что у Катерины начнется истерика. Прямо сейчас, тут же на мосту, она опустилась на асфальт и начала реветь. Так ревут маленькие избалованные дети: громко, во весь голос, с разинутым до предела ртом и зажмуренными глазами. Наблюдать такое у взрослой девушки было дико. Истошный рев перемежался отдельными бессвязными выкриками:

— Я не могу! А ты говоришь — глупости! Ребята все погибли… все… а ведь это из-за меня. И пацаны, и Тоня… Я одна это придумала, я подбила всех ехать, нашла катер. Я думала, все будет прикольно. Они умерли… Все! Как я теперь расскажу об этом… их родителям? Вы меня вытащили, хоть я одна во всем виновата, а ты так на закорках нес. Я испугалась, вдруг ты тоже… Погибнешь! Я не могу этого больше выносить!

Лида, было, порывалась утешить Катю, но Бен ее остановил:

— Оставь, пусть выплачется. Уж сколько недель такой груз на душе носит. Страшно представить.

Лида растерянно смотрела на рыдающую Катьку, как вдруг ощутила, что на оба ее плеча легли чьи-то руки. Тяжко так легли, не выскочишь. Внезапно переставшая реветь Катерина резко дернулась, но и это не помогло: ее скрутили двое крепких парней без примет и повели к остановившейся неподалеку машине. Вариантов сопротивления не было, оставалось лишь сдаться.

[1] Створные знаки — навигационные сооружения на берегах рек и озер, служащие для определения положения судна относительно оси судоходного фарватера

Глава 21. Арест?

Допрос длился уже не первый час. Здесь было как в казино: ни окон, ни настенных часов. Никакой возможности отследить бег времени. Правда, Лидия никогда не бывала в казино и не могла оценить сходство. Похоже, времени прошло немало, девушка сильно устала, да и обстановка этого места действовала угнетающе: длинный казенный стол, люди в форме и строгих костюмах, яркий свет.

К сожалению, в суматохе ей мало что удалось запомнить. Так… Машина доехала до места очень быстро, следовательно, они сейчас находятся всего в нескольких кварталах от Октябрьского моста. За несколько секунд между автомобилем и высокими дверьми массивного серого дома Лидия успела окинуть взглядом просторный, зеленый городской квартал, чем-то похожий на улицу незнакомого южного города из ее сна. Мелькнули массивные колонны у входа, и она оказалась в прохладном холле с высоким потолком.

Лида не знала, но, на самом деле, ее допрашивали уже целых семь часов, и от усталости она начала путаться, а окружение — все эти усы, погоны, кители и пиджаки — плыть перед глазами. Однако, следует признать, что с ней обращались гуманно: дважды поили чаем, один раз кормили и трижды водили в туалет.

Усталость почти овладела ею, когда Лидия заметила крохотные глазки замаскированных камер. Под высоким потолком висела старомодная люстра в пять рожков, столь неуместная в казенном кабинете. Лидия пригляделась, ее внимание привлек маленький, темный, блестящий глазок. Точно — камера! Бесстыдно пялится на всех из-под светящегося рожка. Наверняка, в комнате есть и другие. Логично, они и должны здесь быть, вот только кто придумал вмонтировать ее прямо в люстру? В этом была такая… Как бы это сказать… непреодолимая провинциальность здешней жизни.