Прощаться не будем!

К нашим окопам неторопливо приближались остальные вражеские танки. Все машины вели беспрерывный шквальный огонь. За этими бронированными чудовищами, нестройными рядами двигались пехотинцы в серо-зеленой форме, поверх которой, были белоснежного цвета маскхалаты. Пробегая от раненого к раненому, я накладывал повязки и обрабатывал раны. Тем временем, когда приближающиеся танки были остановлены, ротный достал наган из кобуры, вскочил на бруствер и поднял ополчение в атаку. Бойцы с бешенством ринулись навстречу противнику, сойдясь в рукопашной, уничтожая всех до одного. В тот же момент, с нашего тыла подоспели и части 33-й армии. Соединившись с ними, мы продолжили успешно громить врага.

На следующий день после ожесточенных боев, мы заняли город Наро-Фоминск. Немцы, не желая мириться с этой утратой, обрушили на нас всю мощь своей авиации.

К полудню шестого декабря, на фоне ярко-светящего зимнего солнца, показалось звено из так называемых «лаптежников» именуемых Юнкерсами «Ju-87». Эти пикирующие бомбардировщики около двадцать машин, раскачивая свою карусель смерти, методично в несколько заходов, сбрасывали весь свой боезапас, и в последнем заходе, особенно устрашающе завоют сирены, лишая нас рассудка.

Мы с отцом бросив оружие побежали в сторону убежища. Когда бомбы начали ложиться точно позади нас, он повалил меня на снег. Лежа на холодном снегу, я вдруг почувствовал, как мне за шиворот, на лицо, глаза и рот тонкой быстрой струйкой затекала теплая кровь. Несмотря на злой мороз, мне стало дико жарко от этого. Выбравшись из-под родного отца, я увидел, как из его спины и затылка пробивался легкий дымок. Я застыл в ступоре. Отец уже ничего не говорил. Он лежал с чуть приоткрытыми зелеными глазами, и безразлично так, словно в пустоту, смотрел в небо. Трясущимися руками закрываю ему глаза. Сняв с себя шапку, прикрываю его строгое лицо.

Подбежавший лейтенант Зайцев, схватил меня за шиворот, и несмотря на свою худобу, оттаскивал в убежище. Из-за пятиэтажного здания, расположенного напротив нас, стремглав вылетел вражеский Юнкерс, и круто спикировав над нами, дал очередь из пулеметов.

Пули попали точно в цель, скосив нас бегущих. Егор замертво свалился на мою голову, накрыв меня своим телом. Вдруг я почувствовал резкую и жгучую боль по всему телу. Пули, настигшие Зайцева, прошили его точно швейная машинка насквозь, остановившись в моем теле. Увидев, как моя гимнастерка быстро багровеет от крови, я начал громко стонать от боли. Пули прошили мне левую руку и правый бок.

Наши войска не теряя энтузиазма, усиливая натиск, отбросили врага на 200–250 км от столицы. Эта битва продолжалась вплоть до марта 1942 года. Вскоре наше наступление выдохнется, и войска остановятся под Вязьмой и Ржевом.

То, что происходило дальше я не помню. Знаю то, что после того боя, угодил снова на больничную койку, в один из московских госпиталей. Спустя две недели, после операции, ко мне в палату зайдет тот самый старший майор Яковлев. На нем будет накинут белый халат, а в руках он держал какие-то коробочки. Выйдет так, что меня представили к награде — медали «За боевые заслуги». Перекинувшись парой дежурных фраз, он спишет все мои грехи и направит меня на новое место службы. Это была моя первая награда и мое первое боевое ранение. Анализируя происходящее, я пребывал в странном чувстве прострации и лишения. В этом кровопролитном сражении я потерял своего отца. С тех пор я долго не мог смириться с этой утратой. Он погиб так и не получив ни одной награды, геройски сражаясь на ровне со всеми. Мой командир лейтенант Зайцев, был награжден за тот бой орденом Ленина (посмертно). Несмотря на всю ожесточенность боев, нам все же удалось отстоять столицу на своем рубеже. Наши бойцы стремительно продвигались вперед, а я вот уже больше месяца, пребывая на больничной койке, дожидался скорейшей выписки.

Эпизод 10: «В лесах под Вязьмой»

Апрель. 1942 год. Госпиталь. Лежу в развалку на своей койке с перебинтованной рукой и слушаю разговоры своего соседа Руслана Соловьева. Он собрал во круг себя толпу и начал вещать о том, как ему доводилось в госпиталях полежать, вставляя в разговор какую-то медсестру Юсю.