Прошедшее продолженное время

Рогнеда скорее всего умерла, и телом завладела вампирша по имени Алена. Немертвая стала княжной. Что и было главной целью метрополитеновских упырей…

Свидетелей надо убирать, оттого немертвая устроила скандал, спровоцировав боярина Дуболомова на брань и оскорбления. Она не хотела смерти бывшего любовника княжны. Она хотела, чтобы обезьян убил меня, ликвидировав последнего очевидца странных скачков сознания Рогнеды.

Потом боярина или устроили бы на кол, или определили бы в мужья княжне, благо после всех откровений Романа взять в благоверные опозоренную девушку, пусть и наследницу, вряд ли кто решился бы.

Оттого немертвая и не останавливала бой, надеясь, что Дубло прикончит меня безоружного.

Но отчего я жив до сих пор? Оттого, что обезьян кормит червей? Или благодаря проницательности Великих Матерей, которые сразу распознали инородную сущность в мозгу Рогнеды? Потому они и перестали считать ее своей, негласно лишили ее права наследовать князю.

Амазонки даже сняли караулы с покоев княжны, и теперь «Рогнеду» охраняли княжеские гвардейцы. А может быть, она была пленницей… И то, что Ганя ни разу не появилась у меня, неплохо укладывалось в эту схему.

И жив я оттого, что ей нужны союзники… Значит, меня не казнят и не отравят… По крайней мере по приказу княжны. Но какой может быть прок от опального старшего лейтенанта, сына «поротого писарчука»?

Эти мысли беспрестанно кружились у меня в голове. Чтобы не сойти с ума, я до одури занимался физическими упражнениями, забивая мышцы невыносимыми нагрузками. Вместе с болью и тяжестью приходило спокойствие. Но долго так продолжаться не могло.

Как-то раз темным осенним вечером второй среды октября наступила развязка. Ужин показался мне слегка несвежим. Я не сьел и половины, хоть и был голоден. Послевкусие и неприятное ощущение в желудке постепенно усилились. Закружилась голова. Я попытался стучать в дверь и звать на помощь, но ноги подкосились, и я упал. Последнее, что я осознавал между приступами черного беспамятства, это как меня выворачивает наизнанку…»

Капитан остановил воспроизведение. Он вспомнил, каким шоком был этот мгновенный переход, когда после секундного забытья Джек стал понимать происходящее разумом совсем другой личности.

Этот человек заглядывал из уголков памяти в сонные грезы Данилки Концепольского, вызывая кошмары, и давал советы, когда мальчик не понимал, как поступать дальше.

Но Даниил едва не сошел с ума, когда яд выбил его из невеселого тюремного жития в еще более страшную реальность, созданную отравленным мозгом и воспоминаниями прошлых воплощений.

«…Пробуждение было ужасным. Я лежал на холодном полу, сил встать не было. Я не помнил, сколько времени прошло с той поры, как огненные струи плазменных выхлопов летели над московским асфальтом. Где я был и что делал в промежутке между тем положением и теперешним? Нас поймали? Вспомнить все было крайне необходимо.

Я стал собирать свою жизнь в кучу. Вспомнил свое имя – Волк. Некоторое время мозг не возмущался, однако потом пришло осознание, что такого имени у человека быть не может. Небольшое усилие вернуло несколько картинок.

Завуч Марья Ивановна устраивает мне разнос в школе за подожженную на перемене дымовушку.

Перед строем учебного взвода орет сержант Кучеренко, поминая всех матерей каждого новобранца.

Сквозь забытье пробивается знакомый, волнующий голос, уговаривая меня не умирать.

Волков… Иван Волков… Ученик физико-математической школы, отчисленный за внелабораторные химические опыты.

Студент политеха, после первого курса отправленный в гористую, южную местность защищать идеи давно истлевших мертвецов.

Заслуженный ветеран, инвалид, участник антивоенных акций, ярый ругатель откормленных «слуг народа», разработчик несостоявшегося теракта.

Горе-изобретатель, вор, который украл у влюбленной в него девушки умение воздействовать на материю.

Волков Иван Андреевич… Победитель карьерного забега в крупной частной фирме.

Дауншифтер, упавший из высокого кресла в бурное житейское море малых дел и малых возможностей.

Шарлатан и обманщик, надомный исследователь продольных волн и торсионных полей, подпольный целитель от всех болезней. В ментовской внутрикольцевой республике времен синдрома «Х» эти умения оказались очень востребованными…»

Эндфилд ненадолго прервал текст, анализируя чехарду ощущений, когда две личности сменяли друг друга без предупреждения.

Глава 19 Начало конца

Капитан отметил, что Даниил уже тогда многое помнил о своей жизни в теле человека по кличке Волк.

Но все это сильно не согласовывалось с реальностью и ощущениями хоть подтравленного, но достаточно молодого организма. Оттого все эти воспоминания были классифицированы Даниилом как бред и отброшены. Особенно Электронную Отмычку позабавили потуги ума слепить понимание ситуации из того, что Даня помнил. Хотя в том случае иллюзорная логичность была лучше форменного безумия.