Прошедшее продолженное время

– Мы со спиногрызами не воевали, – зло ответил я, представив, как наши бабы кидаются на бойцов, не давая им стрелять. – Авось облучение пройдет без последствий. Перегоните мелочь в автобус, какой похуже. Сгрузите туда теток сердобольных. И дайте охраны пару-тройку человек на случай, если у детишек вдруг клыки и когти начнут отрастать. В другой наших сажайте.

Так к нам присоединилось полсотни темных лошадок в возрасте от двух до семи лет, с неизвестной историей и задатками, к тому же практически полностью потерявшие собственную энергию и напичканные вместо нее мутагенным излучением, которое и взрослому, здоровому человеку не сильно полезно.

Дальше было гораздо проще. Вторая группа наконец смогла пробиться сквозь помехи с помощью передатчика продольных волн. Обмен морзянкой успокоил ребят в Матвеевском, которые регистрировали чудовищные возмущения энергопотоков и визуально наблюдали сполохи взрывов в центре.

Грузовики и автобусы пошли на соединение с ними, а нам выпала другая задача. Пользуясь взбаламученным состоянием среды, удалось найти скопления микропористого стекла на поверхности. Чуткий детонирующий материал отзывался на неоднородности поля выбросами энергии, которые прекрасно видел биолокатор. Кроме моих невскрытых нычек и уходящих на север грузовиков наблюдался еще один сигнал.

Источник был в районе Лубянской площади, что вполне согласовывалось с логикой. Именно укрепленное как настоящая крепость здание ФСБ лучше всего подходило для хранения трофеев.

Теперь, когда все стало предельно ясно, не оставалось ничего другого, как пробиться туда, используя новое оружие, и уничтожить захваченное у меня, не считаясь ни с жертвами среди гражданских, ни с разрушениями.

Десяток раз нам удалось «сдуть» с крыш малочисленные группки охотников со снайперскими винтовками и гранатометами, не вызвав при этом серьезных разрушений. Биолокатор определял засады раньше, чем видели нас. Джаггернауты не только валили здания, но и лишали зрения бойцов противника. Кто-то пытался стрелять на звук, но тщетно.

Через рев помех радио доносило сообщения ослепших спецназовцев, запертых в горящих домах. Люди докладывали о нападении, просили помощи и выкрикивали проклятья, пока их не приканчивали пожары и обрушения.

Но в районе Нагатинской улицы мы встретили серьезный заслон. Когда моя «Фронтера» выехала из тоннеля, локатор показал впереди многочисленную группу танков и БТР. Верней, он видел характерно расположенные группы людей, что давало возможность предположить тип и расположение «брони».

Судя по показаниям, дорога была наспех перегорожена боевыми машинами. Подъехав ближе, мы увидели свет костров и фар за натуральной баррикадой из бесхозного транспорта и снежных куч, которыми была замаскирована техника.

ПНВ больше не требовались. Апертура и увеличение бинокля были достаточными, чтобы видеть происходящее в расположении неприятеля. Бросились в глаза стволы танковых пушек и башни бронетранспортеров с пулеметами в ажурных кожухах. Стоило им начать стрелять, шансов у нашей «Фронтеры» в почти прямом аппендиксе шоссе не оставалось.

У огня терся самый разнообразный народ, одетый от бекеш до гражданского тряпья, натянутого поверх армейских шинелей и ватников. Иллюминация мешала обороняющимся разглядеть что-то в кромешной тьме. Но, судя по всему, такой задачи перед ними не стояло.

Люди были пьяны. Раздавался гомон, играла музыка. По стенам домов метались летучие тени. Пир во время чумы был в самом разгаре. Тот, кто командовал парадом, просто поставил тут кучку военных на убой. Обреченные и сами это знали, оттого чудили по полной.

Если бы можно было объехать это пьяное сборище, я бы так и поступил. Но дворы и проулки заполняли глубокие, нетронутые снега. Жаль, что у нас не было лыжного отряда, который легко обошел бы все посты и быстро добрался до цели. Значит, все сводилось к захвату «дороги жизни», места, где могли передвигаться скоростные транспортные средства.

Я не стал рисковать, сдал назад и, оставив одного стрелка охранять машину в тоннеле на развилке шоссе, повел плазмометчиков на крышу БЦ «Варшавский», чтобы сравнять заслон с землей. Решение не было оптимальным, но мы тогда вошли во вкус стрельбы из своего нового оружия и не очень-то думали о последствиях.

Нам повезло. Противник не следил за дальними подступами к своей баррикаде, оттого ни мобильных групп, ни снайперов нам не встретилось.

Зато мы не оплошали. Вспышки ярче солнца разорвали ночь. Хоть стрелять пришлось под углом и на пути были помехи, тысячеградусные струи М-плазмы, снеся фасады зданий, фонари, контактную сеть и надземные переходы, ударили в баррикады и технику.

Зимняя улица стала раскаленной просекой, где метались огненные вихри. Снег превращался в пар, плавились бетон и кирпич. Все утонуло в дыму и тумане. Магниево-яркий свет реакции полного распада померк, оставив многочисленные очаги пожаров, которые окрасили мглу красно-оранжевым цветом.

Внезапно сзади мелькнул свет фар. Я повернулся и в запале чуть было не выстрелил, но вовремя сообразил, что собираюсь уничтожить собственную машину.