Прошла любовь, завяли помидоры

Нахрапистая бабёнка специально не выписывалась из квартиры матери в твёрдой уверенности, что недвижимость достанется ей. Но наверняка она уже успела бесплатно отхватить от государства квартиру, такие люди в жизни не пропадают. Эх, мне уже не терпится увидеть эту особу!

Глава 31

Закончив разговор с Русланом, я сразу же набрала Наталью Горбачёву.

– Наталья Олеговна?

– Слушаю, – настороженно ответила женщина.

– Меня зовут Людмила Лютикова, я знакомая Валерия Афонина. Вы знаете, что он скончался?

– Меня это мало волнует, – без обиняков отозвалась собеседница.

– Я бы хотела поговорить с вами.

– О чём?

– О Афонине. Вы знаете, перед смертью Валерий раскаивался в том, как с вами обошёлся…

– И что? Мне нет до него никакого дела.

– Он решил оставить вам кое-какие средства! – нашлась я.

Настрой собеседницы резко изменился.

– Встретимся минут через сорок в «Детском парке» около метро «Марксистская», – быстро сказала она. – Успеете?

– Успею. А где конкретно? Парк довольно большой.

– На лавочке у самого входа, со стороны Таганской улицы.

Ну, что я говорила? Потерять деньги или получить деньги – ничем больше людей не заинтересовать. Вот такой жадный у нас народец.

В условленном месте я была загодя, села на лавочку и от скуки залипла в телефоне. От чтения анекдотов меня оторвал голос:

– Это вы Людмила Лютикова? Я Наталья.

Я ожидала увидеть горластую бой-бабу, рослую гренадёршу, пышущую энергией, а Наталья Горбачёва оказалась маленькой и невзрачной, словно воробушек. Я вздохнула: как писательнице мне ещё расти и расти, пока я нахожусь в плену у стереотипов.

Я с любопытством разглядывала собеседницу. На вид около пятидесяти лет, одета в простую, но опрятную одежду – чёрные брюки и серая кофта на пуговицах, русые волосы, наполовину седые, коротко пострижены.

– Что мне оставил Афонин? Деньги? Сколько? – сразу приступила к делу Горбачёва.

– Да вы присаживайтесь, – я освободила место на лавочке. – Валерий хотел убедиться, что средства пойдут на благие цели. Не просто ради наживы.

Наталья присела на краешек скамейки – напряженная, с прямой деревянной спиной, готовая в любую секунду сорваться с места.

– Конечно, на благие! Мне ребёнка лечить надо!

– У вас маленький ребёнок? Сколько лет?

– Двадцать один год.

– И что, болезнь серьёзная?

– Очень. Наркотическая зависимость.

– А государство? Совсем не лечит? Ведь есть же бесплатные центры реабилитации наркозависимых.

– Да государству плевать. Не хочешь лечиться, насильно держать не будут. Нужна платная клиника, там заставят.

– А ваша дочь не хочет?

Собеседница удивилась:

– С чего вы взяли, что у меня дочь? У меня сын, Валера.

– Назвали в честь брата? Наверное, хорошие отношения с ним были?

Наталья подозрительно на меня уставилась:

– Откуда вы знаете про брата Валеру?

– Ну как же, ваша мама Светлана Васильевна потому и предложила Валерию Афонину договор ренты, что он был похож на её покойного сына, вашего брата, тоже Валерия.

– Понятно, – буркнула Горбачёва, уставившись на асфальт перед собой. – Моя мать была сумасшедшей старухой. Мой брат Валера умер в возрасте трёх лет, и один бог ведает, был бы он похож на Афонина или нет. Думаю, что нет. Их просто звали одинаково. – Она помолчала, потом добавила: – А я брата Валеру в глаза не видела. Я родилась через семнадцать лет после его смерти. И я его ненавижу. Из-за него моя жизнь превратилась в ад.

Такая откровенность перед посторонним человеком меня шокировала. Я только и смогла спросить:

– Зачем же вы его именем назвали своего ребёнка?

– Сначала я назвала сына Сашей, Александром, – голос Натальи потеплел. – Но мать вообще не интересовалась внуком, не подходила к нему. Я сменила имя на Валерий в надежде, что она его полюбит. Но этого, увы, не произошло.

Наталья выглядела такой несчастной и потерянной, что я даже усомнилась: а действительно ли она устраивала дебоши в подъезде дома на Новоясеневской улице? Потому что энергии в этой женщине не было совсем.

– Наталья, скажите, а как вы решились требовать с Афонина половину стоимости квартиры? С чего вдруг?

– А за что ему квартира? – вскинулась Горбачёва. В ней неожиданно появилась и энергия, и сила. – Квартира должна была остаться в семье, перейти дочери и внуку! А Афонину за что? За то, что пару раз купил продукты?

– Зря вы так, – сказала я. – Соседи утверждают, что он постоянно заботился. Покупал всё самое дорогое, копчёную колбасу, ветчину, красную рыбу.

– А зачем глубоко пожилому человеку копчёная колбаса? Она и молодым-то вредна, а уж в восемьдесят один год это вообще яд! Ветчина неизвестно из чего делается. В красной рыбе тяжёлые жиры, она категорически противопоказана при тех заболеваниях, которые были у мамы. Ей нужно было есть кашку на воде. Вы понимаете, что он её каждый день травил! Целенаправленно! – Голос Натальи звенел от возмущения. – А лекарства? – продолжала она. – Вы знаете, каким безумным количеством таблеток он пичкал маму? Там слон бы умер, не то что старушка!