Прошлое никогда не проходит

– И вдруг, боже ш мой, какая везуха, камушек таки сам пришёл к нам с тобой в руки, да ешо вместе с заклятым альбомчиком! Зачем тебе, еврею, ихний крест? Видел, как он от тебя сбежал, прямо таки сам идёт к Лёве в ручки! Просто чудо! А ведь как я, несчастный, за него пострадал, весь в крови лежу, того гляди, сандалии откину! Гришаня, душа моя, ведь ты ещё вчера назад не был с ним знаком, и ничего себе, прекраснейшим образом жил. На кой ляд, культурно выражаясь, он тебе сдался, шо ты в него вцепился, как утопающий в соломинку? Неприятностей хочешь!? Клянусь мамой, они у тебя будут! И у Женьки твоей, ведь ей тоже не пустую штуковину всучила та дама из Амстердама. Слушай рыжего одессита, он тебя от него вмиг избавит, ещё спасибо скажешь! Отдай его мне, как только Виктор со мной расплатится, падлом буду, если не поделюсь с тобой, как с родным, мне для вас с Сонькой ничего не жаль! Сам ты его не продашь задорого, а Пасикис в этом деле мастер, ещё мальчишкой на привозе с гнилой картошки имел як с брильянтов.

Гриша перебил его. Он быстро понял, что должен любым путем скрыть происхождение этого крестика.

– Лёв, я не знаю, что вы у меня ищете, да только явно не его. Ну, какой там брильянт, спятил, что ли? Просто мы с Женей зашли в меншиковский храм, знаешь, в переулке у Чистых прудов, и купили там себе по крестику, а потом обменялись ими на память, вот и всё. А насчёт брильянта – это, увы, сильное преувеличение. Там на прилавке ещё один такой оставался, пойди да купи себе, коли он тебе так нужен. Хочешь, посмотри на него – на свой страх и риск сказал Гриша, не давая крестика в руки – ничего там нет, и не может быть, он современный, а камень – дешёвый пироп, я тебе как геолог говорю. Квартиру нашу, кстати, уже сто раз обыскивали после смерти родителей. Если и было что-то, то уж точно, ничего не осталось.

Лёва недоверчиво взглянул, но не решился трогать крестик: «Виктор далеко, а этот рядом,» – логично рассудил он. И заискивающе предложил:

– Может, хоть фотки отдашь?

– Тебе-то они зачем? Ведь Виктор со мной уезжает, ты всё равно не успеешь передать ему альбом, зато я смогу прямо сейчас устроить тебя на 15 суток, и уеду спокойно. Достал ты меня, дальше некуда, а мне ещё вещи собирать. Да и нет там моей родни. Альбом этот нам в кафе родственница соседей сунула, сказала, что не застала их дома и попросила передать им.

– Ой-ёй-ёй, не трави ля-ля дяде Лёве, не на дурака напал!

– Кстати, совсем забыл из-за тебя о нём, а сейчас уже, наверное, поздно… Понимаешь, засунул его и крестик во внутренний карман куртки: не хотел, чтобы Женин ревнивый муж увидел, вот крестик, видимо, и завалился как-то случайно в альбомчик… Я уж думал, что потерял его, а он вот где!

– Слишком много накрутил! Врать-то не фига не умеешь!

– Я – не ты, мне врать не к чему! – Гриша сменил тон на повелительный. – Сегодня останешься у меня, а завтра при мне позвонишь Виктору и скажешь, что ничего не нашёл. Смотри, у тебя кровь выступила через марлю, а у меня бинтов больше нет, измажешь мне всё здесь своей жидкой кровью.

Гриша схватил телефон, набрал на одну цифру меньше, и стал делать вид, что оживленно болтает. Он извинился, что поздно, – мол, видел свет у них в окошке, – спросил, не разбудил ли и рассказал, что их родственница передала ему альбом с фотками, а так же попросил бинт.

– Ой, Гриша, не лечи мене голову, не нужно делать из рыжего клоуна. Мне этот чёртов альбомчик всего на полчаса нужен, пересниму и отдам. Да и что ещё за намёки на мою якобы жидкую кров!?

Гриша ещё активнее перешёл в атаку.

– Это не намёки, а факт. Просто жидейшая, всё льётся и льётся. Так, значит, ты знал, что я сегодня приду домой? И всё-таки припёрся? На что ты рассчитывал? Кокнуть меня надумал, а все бы решили, что я улетел в Америку? А, может, ты меня сегодня ночью и прикончишь? Нет, без ментов не обойтись! Да и надоело слушать твоё постоянное враньё!

– Ага, а будто ты мене не полощешь мозги! Кончай терзать Лёвины нервы, их и так есть кому рвать в клочья…

– Ладно, звоню в милицию, они тебя быстро утешат!

Лёва, немножко поколебавшись, решил, что лучше всё, ну, или вроде бы всё, открыть Гришке, тот и сам не заинтересован выдавать его Пасикису.

– Постой, паровоз, не стучи копытами. Я имею, шо тебе сказать, и такое, что аж голова беременная, щас разрожусь.

Лёва рассказал, что весь сегодняшний день один «фраерок» следил за Гришей с «евойной девчонкой». Виктор предупредил, что он может накануне отъезда с кем-нибудь встретиться и, возможно, ему что-то передадут, а что именно, он не знал. Кроме того, Пасикис требовал как следует порыться у Гриши, он не верил, что дома ничего нет. Но ведь они с Соней толком и не знали, что именно искать-то, и могли пропустить «по ихней врожденной бестолковости», как заявил деловой Виктор. Только Женька сразу же раскусила агента 001, и он вынужден был на время выпустить их из вида, а Лёвка не мог его заменить- они сразу узнали бы его. Он воскликнул сердито и нагло:

– Слушай, шо за бег с препятствиями вы на бульваре устроили? Морочите людям голову!