Прошлое никогда не проходит

Его голос с каждым словом поднимался всё выше, пока не перешёл на отчаянный визг. Гриша, в отличие от фотографа, знал, что пистолет газовый, убить им нельзя, но его применение не сулило ничего хорошего, даже если заранее прикрыть лицо рукой. Он глянул на возбуждённого Лёву, и понял, что тот не остановится ни перед чем. Но зачем ему крестик и что он такого знает о нём? Гриша ни за что на свете не отдал бы подарки своей таинственной бабушки, тем паче, такой же точно она подарила Жени, что было ему особенно приятно. Кроме того, настырный интерес рыжего проходимца к маленькому скромному символу православной веры, видимо, не случаен. Что скрывается за этим? Нужно попытаться хоть что-нибудь выпытать у Лёвки. А ведь Женя права, за ними следили, и, видимо, вовсе не из-за денег… Гриша где-то читал, что не так-то легко выстрелить в человека, если ты этого никогда ранее не делал и не питаешь к нему особой злобы, и он решился рискнуть своей слизистой оболочкой. Неторопливо, глядя в упор на дрожащего от страха и нерешительности Лёву, Гриша одел на себя крестик, тогда тот, подняв пистолет, заорал:

– Сниму с твоего остывающего трупа, адиёт!

9. Откровения тартильи или Тайна золотого ключика

Гриша хмыкнул, прикрыв лицо, но в это время раздался телефонный звонок, резко разорвавший напряжённую ночную тишину. Лёва вздрогнул и невольно повернул голову в сторону телефона. «Женечка, спасительница моя!» – радостно промелькнуло в голове у Гриши, он тут же бросился к ногам Лёвы и с силой толкнул его в щиколотки. Тот не устоял – соскользнул на ковёр, пистолет выпал из его руки и ребром упал на хрустальную шкатулку, в результате чего она вдребезги разбилась буквально за секунду до приземления Лёвы. Падая, он машинально выставил руку вперёд, и ладонь с силой опустилась на осколки стекла. Почувствовав резкую боль, Лёва невольно отдёрнул её, но не удержал равновесия и плюхнулся в осколки ещё и локтем. Он бессильно взвыл от боли и визгливо, по-бабьи, выругался. Кровь быстро промочила рубашку и стала капать на ковёр. Гриша схватил пистолет, сунул его в карман, а затем поволок причитающего страдальца в ванную, где у них хранилась аптечка. Он осторожно вытащил 2 крупных осколка, мелкие достал пинцетом, обработал раны истошно воющего Лёвы зелёнкой и туго перевязал их.

Не выдержав его нытья, Гриша пригрозил парню милицией, при этом популярно объяснив жертве собственного насилия, что его там быстро вылечат и он надолго забудет и о своей ране, и о крестиках с альбомчиками, и даже о родной маме, да ещё посадят лет на пять, приписав ему все «висяки» за последнее время. Только тогда тот прекратил жалобные стоны, приправленные нецензурной бранью. А телефон в это время всё звонил и звонил, не переставая, Гриша поднял трубку, и лицо его озарила ласковая улыбка:

– Не волнуйся, Женечка, всё нормально, у меня тут фотосессия. Кто проводит? Да нежданный гость, который хуже татарина. Не, я не шучу, здесь Лёвка роится в моих вещах и жаждет заполучить соседский альбомчик и крестик, что мы с тобой сегодня купили в церкви. Да уж не знаю, зачем он ему понадобился. Ладно, пока, не переживай, не, не надо приходить, я сейчас милицию вызову. Хорошо, буду на связи. Целую, спасибо.

Он осторожно нажал кнопку, разъединив связь так, чтобы Лёва не заметил, и продолжал:

– Конечно, заезжайте утром.

Теперь Гриша уже демонстративно нажал кнопку телефона и стал сосредоточенно набирать 01, но тут раненый грабитель взмолился:

– Гришок, душечка, ша! Не забивай гвозди в мой гроб, пощади убогого, я тебе такое доложу, черепаха Тартилья откинула бы ласты от удивления!

Грише и самому было жалко сажать Лёвку, он хоть и редкий бездельник, выпивоха и оболтус, но, всё-таки, не преступник, а в тюрьме погибнет окончательно.

– Ладно, валяй, сеньора Тартилья, докладывай тайну золотого ключика. А я пока подумаю, что с тобой делать.