Прошлое с нами (Книга вторая)

Варавин закончил осмотр позиции и направлялся на НП. Я провожал его, когда вернулся лейтенант Смольков. Вести малоутешительные. В районе Сергеевки, села, лежавшего в 12–15 километрах, автомобиль Смолькова обстреляли немецкие бронетранспортеры. Спасаясь от преследования, Смольков неожиданно попал на КП полка. Из должностных лиц нашел только лейтенанта Кобца. Сведений о пехоте тот не имел. Командир полка, начальник штаба и другие командиры находились в боевых порядках подразделений. Лейтенант Кобец сказал, что батареи 3-го дивизиона вели огонь по немецким колоннам в районе Гнилицы, урочище Селецкие Левады.

В десяти километрах северо-западнее Яблоновки Смольков встретил отдельные группы нашей пехоты разных частей и ни одного пехотинца из 134-й стрелковой дивизии. Смольков заехал в штаб дивизиона. Старший лейтенант Юшко подтвердил задачу 6-й батарее и приказал передать: вести разведку в радиусе 7–8 километров. Штабу дивизиона известно о замечаниях, сделанных капитаном Рахнием.

Варавин отправил Смолькова обратно, он обязан найти подразделения 134-й СД.

— Где пехота? — спрашивал Варавин. — Мы остаемся островитянами, отрезанными наводнением от прочей суши.

В 24.00 старший лейтенант Юшко объявил отбой. Двигаться дальше на села Белошапки и Бубновщина. Завтра к 10.00 прибыть в Линовицу. У железнодорожного переезда получить новую задачу.

По обочинам дороги — остовы машин. Те, что подожжены днем, светятся в темноте красными пятнами. Бредут толпами люди. Направление — на юг.

На переезде остановка. У всех на языке зловещее слово «окружение». Кто произнес его первым? В поле на северной стороне железнодорожной насыпи толпятся люди. «Окружение...», «окружение».

17-е сентября. Рассвет. Со всех сторон тянет дымом и вонью горящей резины и металла. Вдоль дороги полоса шириной в полкилометра сплошь уставлена брошенными машинами.

Люди орудийных расчетов сидят в полудреме на станинах, иные слоняются от орудия к орудию. Меня поражает перемена в поведении. Когда это произошло? Уже нет нужды ни уговаривать, ни спешивать. Никто не спал, ни на ходу, ни на остановке.

Под насыпью — полураскиданная куча шпал. Капитан Значенко вызвал командира батареи, замполита, кажется, там находятся старший лейтенант Рева, Юшко, Устимович, Миронов.

Варавина нет и нет. Что делать? Я жду уже полчаса. Тягачи расходуют топливо неравномерно. Нужно заправлять либо перераспределить остатки того, что имеется в баках.

Подошел Васильев, молча опустился на гусеницу. Следом — Орлов и другие командиры орудий. По какому поводу?

— Товарищ лейтенант... разрешите доложить, солярка в баке кончается, — Орлов умолк, явно не закончив фразу. Подождем командира батареи.

— Товарищ лейтенант... люди спрашивают... обстановку... не понятно, — начал командир 4-го орудия, — и опять... сколько обещали... снаряды... а теперь и не вспоминает никто... Что же будет?

— Снаряды доставляют артснабженцы, товарищ сержант, а сведения о противнике, — Васильев задумался, — это обязанность штаба... получим разведсводку, я скажу...

— ...трое суток не евши, — продолжал командир орудия, — что с кухней?

— Кто знает? — Васильев сослался на бомбежки. — Придет командир батареи... выясню...

— Товарищ лейтенант... оно, конечно, не до еды... не поймешь, что творится, — снова Орлов, — да ведь от голода живот подводит...

— Едут ж едут, — снова командир 4-го орудия, — а куда?

— Товарищ лейтенант, — заговорил молчавший Дорошенко, — болтают, что немцы зашли в тыл... перерезали все дороги, — выдержка сержанта, по-видимому, объяснялась опытом службы в 92-м ОАД.

— Говорите прямо, — Васильев терял терпение, — я не затыкаю уши и слышал, о чем толкуют люди.

— Заколдованный круг, — Орлов оглядел сержантов, — никто не знает, отделываются обещаниями... — и снова о бомбардировке, окружении, неразберихе.

Всякий военнослужащий имеет право обращаться к начальнику за разъяснением. Командиры орудий вместо ответов по существу слышали лишь обещания, слова о том, что должно быть. Доверие в огневых взводах нарушилось. Старший на батарее не в состоянии объяснить обстановку. Это необходимо! Командиры орудий сомневаются в целесообразности требований, которые их принуждают предъявлять к орудийным номерам.

— Товарищи сержанты... поговорили... и хватит, — Васильев поднялся. — Мы умели выполнять осмысленные приказания... ну, а... действовать... так... без всяких раздумий... во много крат тяжелее... Я понимаю вас... но дисциплину необходимо соблюдать во всякой обстановке... такой, как вчера... сегодня... и похуже... никаких послаблений... мы военнослужащие... по местам!

Прошло четверть часа. Вернулся Варавин.

— Товарищи командиры... обстановка изменяется... Начальник штаба полка сообщил, что немцы прорвались на флангах и пытаются окружить наши войска... точнее, ту группировку, что сражалась под Черниговом и в районе Киева. Подробности пока не известны. Приказано двигаться в южном направлении. Начальник штаба полка сказал, что задачи будут уточняться... Наш полк остается в непосредственном подчинении начальника артиллерии пятнадцатого стрелкового корпуса...