Прошлое с нами (Книга вторая)

После очередного осмотра обочин мы вернулись на дорогу. Она шла по краю береговых зарослей. Позади послышался гул двигателя. Машина! На повороте она снизила скорость. Припомнив уроки вольтижировки [31], мы разом схватились за борт. На люди, сидевшие на дне кузова, стали отталкивать.

Толчок, и я влетел в кузов, почти одновременно с Васильевым.

Разбирательство происходило на ходу. Прежние пассажиры — люди тыловых служб — после непродолжительного сопротивления покинули кузов. Можно присесть.

Скорость стала увеличиваться. Машину трясло и бросало, вот-вот перевернется. Люди, шедшие по дороге, поднимали руки, угрожали оружием. Шофер не сбавлял скорости.

— Теперь-то мы их нагоним, — радовался Васильев. — Давайте начнем наблюдение. Вы справа... я слева...

Нашим надеждам не суждено сбыться и на этот раз. Не доезжая села Лесная Слобода, двигатель зачихал. Машина замедлила ход, остановилась. Из кабины вылезли сидевшие там люди — техник-интендант и шофер. Оба смутились. Что с ними?

Интендант, хватая ртом воздух, спросил, где люди, ехавшие в кузове. Шофер открыл капот.

— ...мы приносим извинения, — сказал Васильев, — прежние пассажиры предпочли сойти, не дождались остановки... Вы набрали такую скорость...

Интендант в замешательстве бормотал непонятные ругательства. Шофер поднял голову...

— ...Горючего нет... кончилось... принесу, — он с ведром торопливо пошел в село.

Интендант, залезший было в кабину, выбрался оттуда. В руках — шланг.

— Он забыл... это, — и отправился вслед за шофером.

— Гм, оба ушли, — Васильев заглянул в кабину. — Такой верзила... интендант. Ему пушку таскать, а он банки консервные считает на складах.

Толпа быстро окружила машину. Началась посадка. Мы не собирались сходить. Через минуту кузов стал полон.

Позади снова гудел двигатель. Со стороны села Постав-Мука мчалась машина. Послышались выстрелы, свист пуль. Люди поспешно прыгали.

— Что такое? — удивился Васильев. — Стреляют... а шофер не возвращается... черт побери... придется сойти... — полоснула близкая очередь пулемета.

Люди метались в поисках укрытий. Машина в облаке пыли остановилась. В кузове пограничники. Застучали затворы.

— Кто едет в этой машине? — кричали, прыгая на ходу, пограничники. — Руки вверх!

Начались объяснения. Когда обе стороны готовы были пустить в ход оружие, я решил вмешаться. Вопрос касался, собственно, нас двоих — меня и Васильева. Но не так-то легко унять страсти. Я объяснил старшему пограничнику начало происшествия, свидетелем которого был.

— Ваши документы! — вскричал пограничник.

— Нет, — возразил Васильев, — предъявите вы документы. Зачем стреляли?

Все кричали, размахивая оружием. Неизвестно, чем бы кончилась ссора, если бы не «мессершмитты». Две пары пронеслись низко и, развернувшись, начали обстрел дороги.

Когда самолеты ушли, объяснения продолжались уже в умеренном тоне.

Пограничники преследовали ГАЗ-2А, на котором находились переодетые немцы. Под видом должностных лиц они курсировали среди отходивших в течение нескольких дней, уверял пограничник, отдавали приказания, сеяли слухи, следили за продвижением штаба фронта. Маскируются. Их видели на броневике, на «эмке».

Подошла машина с сотрудниками контрразведки. Из кабины вылез солидного вида человек с орденом и шпалами на полевых петлицах. Старший из пограничников доложил о положении дела. Пограничники бросились вслед за немцами.

Начальник дважды обошел ГАЗ-2А. Потом обратился к Васильеву, ко мне, осмотрел документы. Васильев рассказал о причинах, побудивших его и меня забраться в кузов, о том, что произошло после этого.

Возле машин появились новые хозяева. Оказывается, горючее в баке было. Военинженер второго ранга и другие лица закончили наружный осмотр.

В кузов набилось много людей, и не без труда мы заняли свои места. Машина тронулась.

В селе Лесная Слобода под низом раздался удар. Машина внезапно остановилась. Оборвался карданный вал. Несколько пассажиров получили ушибы. В адрес водителей полетели ругательства. Но все умолкли, когда выяснилось, что машина пришла в негодность и двигаться не сможет.

— И на том спасибо, — Васильев спрыгнул. — Проехали не менее десяти километров. Пойдем... на собственных ногах надежней, чем в колымаге диверсантов.

После осмотра верхней улицы мы повернули в лес, который лежал южнее. Начинался мокрый луг, заводь, камыши. Дальше — река, высокий, покрытый растительностью, противоположный берег.

— Наверное, полк ушел в другую сторону... По-моему, мы забрели слишком глубоко в собственные тылы, — говорил Васильев.

— Где немцы? Говорят... на буграх, за рекой.

Сейчас всюду мерещатся немцы... Окружение, возражать бесполезно.

— Сколько туда? Не более двух километров, — продолжал Васильев, — толпы людей. Почему немцы не стреляют?

Кто знает? Поток двигается в восточном направлении. Васильев пожал плечами.

Мои шаги становились все медленней. Клонит ко сну, Голова на плечах кажется пустой и непослушной. Тело ноет. Одежда, обувь подсохли. Хочется есть. В огородах и в хатах все съедено.