Прошлой ночью с герцогом

За первой перчаткой последовала вторая, и он вдруг вспомнил, как едва не поцеловал ее в своей гостиной, да еще чуть ли не на глазах у Джозефины, когда вообще не следовало до нее дотрагиваться! И что теперь? Ничего на свете он не хотел больше, чем прикоснуться к ее нежной коже, ощутить вкус губ…

Нет, он не опустится до того, чтобы соблазнять служанок, как бы отчаянно ни хотелось женщину. Вопреки мнению о нем общества, Гриффин имел свой кодекс чести, который никогда не нарушал. Кроме того, он уже не тот легкомысленный юнец, каким был когда-то. Да, он желает Эсмеральду, но сумеет справиться с собой, если не получит.

– Эсмеральда… – медленно произнес он, словно пробуя на вкус ее имя.

Да, так и только так: Эсмеральда, – но до тех пор, пока она остается компаньонкой его сестер, для него она мисс Свифт, не иначе.

Отстегнув медальон, он сбросил с плеч тяжелый плащ, и в тот же миг услышал голос спешившего по коридору Спаркса:

– Ваша светлость! Позвольте вам помочь!

– Не беспокойтесь. Лучше скажите, почему в доме так тихо. Что, все в саду?

– Нет, ваша светлость. Всего несколько минут назад мисс Свифт повела леди Веру, леди Сару, Джозефину и Наполеона на прогулку в Гайд-парк.

Редкий для него приступ разочарования охватил Гриффина. Значит, мисс Свифт нет дома. Впрочем, это даже к лучшему.

Он отдал плащ дворецкому:

– Прекрасный день для прогулок.

– Да, ваша светлость. Принести вам чего-нибудь освежающего?

– Нет, спасибо. Я навещу леди Эвелин.

Повернувшись, он направился к лестнице. Постучал в дверь, подождал ответа и вошел в комнату. Тетушка в платье цвета темной сливы сидела на стуле с прямой спинкой перед приоткрытым окном. Заплетенные в косу волосы были аккуратно уложены на макушке и скреплены серебряными гребнями.

– Как я рада! Не думала, что вы заедете сегодня, ваша светлость, – улыбнулась леди Эвелин.

– Я тоже очень рад, – ответил Гриффин, понадеявшись, что лицо его не исказила гримаса. – Не ожидал увидеть вас не в постели, одетой и перед открытым окном!

Подняв коричневый бархатный халат, лежавший в изножье кровати, он положил его тетушке на колени и добавил:

– Не считаете, что при вашей болезни это вредно?

Выцветшие голубые глаза леди Эвелин пристально взглянули на племянника:

– Что именно вредно: подняться с постели или впервые за неделю вдохнуть немного свежего воздуха?

– И то и другое.

– Возможно, вредно. – Она отвернулась к окну. – Я решила, что если уж все равно больно, то пусть будет больно у окна, где я смотрю на голубое небо и вдыхаю свежий воздух, вместо того чтобы день за днем лицезреть четыре стены.

Гриффин поплотнее укутал тетушке ноги в халат.

– В таком случае я прикажу Спарксу поменять мебель, картины, зеркала и все остальное, чтобы радовать ваш взор.

Леди Эвелин улыбнулась и нежно потрепала племянника по щеке, а когда он сел в кресло напротив, заметила:

– Ничего не надо менять. Мне нравится видеть знакомые предметы. Очень люблю наблюдать, как распускаются цветы Фентона, как появляются первые бутоны. К сожалению, пока их нет. Во всяком случае, в окно я ничего не увидела. Полагаю, в этом году он опять выставит на майской ярмарке свои персидские ирисы.

– Он высадил луковицы с таким расчетом, чтобы по крайней мере одно растение зацвело к первому мая.

– Прекрасно. Он опять намерен выиграть, уже пятый раз подряд.

– Не сомневаюсь, что так и будет.

Гриффин мельком взглянул на лицо тетки, половину которого покрывала красная сыпь и волдыри. Зрелище было жуткое. Страшно представить, какую боль ей приходится терпеть, но все же она ни разу не пожаловалась.

– Мне кажется, сегодня вам получше, – солгал он без всяких угрызений совести.

– Вы говорите это при каждой встрече. Хоть я и знаю, что это неправда, все равно спасибо.

– Нет-нет, вы обязательно поправитесь, – возразил Гриффин, хотя мысленно должен был признать, что особенных улучшений не видел вот уже несколько дней. Хорошо еще, сыпь не спустилась ниже.

– Да, конечно, – с тоской вздохнула леди Эвелин. – Доктор, алхимик и аптекарь, которые навещают меня почти каждый день, уверяют, что это пройдет – правда, неизвестно когда, – а пока я продолжаю пить их отвары, наносить на лицо вонючие мази и бальзамы. Они тоже твердят, что я выгляжу лучше, и эта маленькая ложь меня радует.

– Но, слава богу, вы не утратили способности радоваться каждому дню.

Пожилая леди вымученно улыбнулась, но тут же взяла себя в руки:

– Надеюсь, что этого и не произойдет.

Тетушка своим несломленным духом напоминала Гриффину Эсмеральду. Обе дамы всегда откровенны и говорят что думают, а значит, прекрасно поладят, как только тетка сможет принимать посетителей. Он опять подумал, что было бы неплохо встретить во время сезона девушку, которая привлекла бы его, взбодрила ум и тело.

– Вот бы леди все были столь же прямолинейными, как вы, тетушка Эвелин. К сожалению, большинство чересчур застенчивы, манерны и трусливы. Но скажите: чем вы все же сегодня так расстроены?

– Жизнью, полагаю, – невесело рассмеялась пожилая леди. – Если бы не близняшки, которые забегают ко мне дважды в день, и не ваш приезд, я сошла бы с ума.