Прошу любить и не жаловаться

– Мам, это которое бабылюдино?

– Бабылюдино, доченька, оно самое, – подтвердила с улыбкой Даша. И посмотрела на меня. – Мама дарила нам год назад скатерть, так Алиска с тех пор, как увидит её в шкафу, так и норовит стащить для своих кукол. Нравятся ей эти петушки. Она их петями называет.

Петухи и правда были замечательные! Яркие, с красным весёлым хохолком, весело шагающие по всему краю скатёрки. Прелесть, а не петухи!

– А как там мой будущий супруг? – взглянула я в сторону кухни. – Он тебе помог, Дашута?

– Шутишь! – округлила глаза Дашка. – Да он всё за меня сделал, не дал и шагу к плите ступить! Где ты его нашла, Белка?

– Где, где, – замялась я. – О, какая красотища!!

В комнату вплыла Карина с румяными пышными пирогами на огромном подносе. От них исходил потрясающий аромат!

– Вот это да, вот это праздник! – басом пропел Сёмочка и потёр руки. – За такие пироги и благословения не жалко!

– Кстати, а где Лена с Шуркой? – быстренько поменяла я тему. – Уже всё на столе, а этих красавиц не видно!

– Звонили десять минут назад, вот-вот будут! – Дашкины глаза хитро блеснули.

Я подозрительно посмотрела на неё. Что ещё они затеяли? Она, заметив мой взгляд, пожала плечами. А я что? Я ничего, – смеялись её глаза.

Ровно через минуту раздался звонок в дверь.

– Ну вот, я же говорила! – обрадовалась Даша и быстрым шагом направилась в прихожую. Через несколько секунд оттуда послышалась какая-то возня, тихий шёпот, смех, чей-то густой басок, и на пороге возник… Саныч, Пётр Александрович, мой любимый учитель по живописи!

– Пётрсаныч, миленький! – бросилась я к нему.

– Женечка, ты ничуть не изменилась! – обнял он меня крепко и нежно погладил по голове.

– И вы тоже, дорогой мой! – ничуть не лукавя, ответила я. Глаза мои опять затуманились, в который уж раз за день!

– Вы, москвичи, такие неискренние! – подмигнул он мне.

– Обижаете, Пётр Александрович! – улыбнулась я сквозь слёзы. – И не только меня!

– Знаю, знаю, уж натрещали сороки, – оглянулся он на Лену с Шуркой. – Давай, показывай своего добра молодца!

– Здравствуйте! – на пороге кухни появился Михаил. В клетчатом фартуке и с белым мучным пятном на носу. Я улыбнулась.

– Евгений Чернов, – протянул Миша руку.

– Пётр Александрович Кнаус, – старик крепко пожал руку и внимательно посмотрел в карие глаза. – Значит, тоже Женя.

Он усмехнулся.

– Так получилось, Пётр Александрович! – не сдержал ответной улыбки Михаил.

– Рад знакомству, Женя!

– И я! Говорю вам как стопроцентный искренний москвич!

– Ладно уж, – лёгкая улыбка пробежала по губам Саныча. – Ну что, други мои, счастливы?

Он, наконец, отпустил Мишину руку и повернулся к остальным.

– А то! – прозвенел тонкий голосок из-под стола, и через секунду на свет показалась измазанная чем-то вишнёвым рожица.

– Алиска, опять варенье где-то нашла! – всплеснула Даша руками. – Спасу нет с этой девчонкой! А ну, вылезай!

Вслед за счастливой Алиской из-под стола выбралась ещё одна красавица с коричневым ободком вокруг губ.

– Мать моя родная! И эта туда же, – ахнула Дарья. – Софья, я же спрятала весь шоколад, где ты умудрилась его раздобыть?

– Папа дал, – заложила отца Алиска. – Мне. А я отдала Соньке. Мне же нельзя шоколадки, да, мамочка?

– Семён! – грозно подняла брови Даша. Я поняла, что нужно спасать друга.

– Дашенька, я так проголодалась, сил нет! – встала я перед ней. – Давайте вы потом будете бить посуду, а сейчас за стол сядем, а?

– Правда, жёнушка! Гостей нельзя держать голодными! – елейно поддакнул из дальнего угла комнаты Сёма.

– Молчи уж, обормот! – махнула на него рукой Даша. А меня обняла за плечи. – Защитница! Ты совсем не изменилась, подружка моя! Вы знаете, Женя…

– Знаю, Даша, – откликнулся Миша, влюблёнными глазами смотря на меня. – Женя у меня такая! Смелая!

Кажется, я покраснела.

– Мам, очень кушать хочется! – ещё один детский голос довершил начатое мною дело. Дашка засуетилась и бросилась на кухню.

– Рассаживаемся, дорогие мои! – радостно потирая руки, Сёмочка вышел из тени. – Прошу! Пётр Александрович, вы сюда, Ленок, двигайся дальше, Каринка, а ты что стоишь, как неродная?

Мы, посмеиваясь и переговариваясь, принялись рассаживаться. Примчалась Дашка с хлебницей в руках. За ней молчаливой восточной красавицей выплывала Тамара.

– Томочка, садись со мной! – похлопала по табуретке рядом с собой Каринка.

– Спасибо, тётя Карина, мне здесь будет удобнее! – плавно опустилась девочка на стул около Миши.

– Тамара, это место для тёти Жени, – Даша строго посмотрела на дочь. В ответ она получила лишь лёгкий взмах ресниц. Крылья бабочки в утренней дымке.

– Ничего, Дашута, я сяду рядом с Каринкой! – не расстроилась я и плюхнулась на табуретку.

– Поднимаем бокалы! – скомандовал Семён. Все послушно и радостно подняли свои руки. – А теперь тост!

– Далеко-далеко в горах… – прошептал детский голосок рядом со мной. Я прыснула. Соня посмотрела на меня. – Папа всегда говорит эти слова, когда к нам приходят гости!

– Наказание моё! – постучал по столу Сёма, грозно сдвинув брови.

– Молчу, папочка, – сжала губы девочка.

– То-то же! Так вот! Сегодня – самый счастливый день в моей жизни, потому что…