Прошу любить и не жаловаться

– Хм, заметил. Заметил, как трепетно он на тебя смотрел!

– Он трепетный и влюбчивый. А познакомились мы с ним на одной музыкальной тусовке, куда совершенно случайно как-то попали с Дашкой. Славка тогда был солистом местной рокгруппы, а мы – юные барышни, с восторгом взирающие на непонятный, но такой манящий мир музыки! Фанатки из нас, правда, вышли те ещё – больше, чем на полгода, нас не хватило. Скоро их репетиции нам надоели, да и свободного времени стало оставаться всё меньше, у нас началась серьёзная учёба, а Славка какое-то время ещё страдал по мне. Звонил несколько раз в день, провожал после учёбы домой, даже посвящал мне стихи… Но, как я уже говорила, он парень влюбчивый. Не прошло и месяца, как появилась на горизонте очередная юная барышня, и – прощай, дорогая Женечка!

– Так у тебя с ним было что-то? – нахмурил Миша брови.

– Ты имеешь в виду постель?

– Да!

– Нет, конечно! Поцелуи были, не скрою. Но у меня хватило ума остановиться на этом этапе. А потом был Семён.

– Семён, – повторил угрюмо Миша и посмотрел в окно. – Его ты, конечно, любила!

– Любила, – кивнула я. – Это была моя первая любовь, Миш. Я до сих пор вспоминаю о нем с теплотой. Но, как видишь, ни к чему она не привела. Я уехала в Москву, постепенно забыла своего Семёна, а через несколько лет он женился. На Дашке. Остальное ты знаешь.

Я замолчала. И тоже посмотрела в окно.

– Помнишь, как мы с тобой стояли в коридоре нашего вагона и смотрели в темноту? – спросил он.

– И молчали, – улыбнулась я. – Помню. А потом у меня в голове зазвучала моя любимая песня, которую через несколько минут ты спел вслух.

– Ты шутишь? – недоверчиво посмотрел он на меня.

– Нет, не шучу. Ты ещё спросил меня потом, почему у меня такое лицо…

– А ты мне ответила, что тебе тоже эта песня нравится. Но я не знал, что и ты пела её в тот момент!

– Пела, – кивнула я. – Странно, правда?

– Женя, – взял он меня за руку, – Женя, Женечка… Мне страшно…

– Почему, Мишенька? – я погладила его по руке.

– Мне страшно тебя потерять!

У меня ёкнуло сердце. Я вспомнила обещание, которое дала Семёну. Нет, не буду сейчас об этом думать!

– Миша, поцелуй меня, пожалуйста!

– Женечка! – дрогнул его голос. – Если бы ты только знала…

– Молчи, – закрыла я ему рот ладошкой. – Ничего не говори. Просто поцелуй, потому что это невозможно дольше терпеть. Слышишь?

– Слышу, родная! – он прижался ко мне горячими губами, и я кинулась с головой в омут под названием Любовь.

ГЛАВА 21

Утро началось с телефонного звонка.

– Давно что-то твой Васятка не звонил, – пробормотала я, переворачиваясь на другой бок.

– Спи, любимая, – прошептал Миша и нажал на кнопку. – Привет, Васька! Уже не сплю… Что там у вас? Мама уже встала? Дрыхнет? А ты что делаешь? Что, что? Что ты сделал с дверью? А краски откуда взял?

Я открыла один глаз. Миша весело посмотрел на меня.

– Ах, лежали на балконе… Понимаю, Вася. Нет, конечно, почему мама должна тебя ругать? Но ты, на всякий случай, утром на глаза ей не попадайся, ладно? А если всё-таки мама не оценит твой талант, пусть позвонит мне… Пожалуйста, Васятка, в первый раз, что ли?

Он отключил телефон.

– Миш, а Миш! – поморгала я глазами.

– Я рассказал ему про твою дверь, милая, – виновато сказал он и поцеловал меня в один глаз. Левый.

– Когда ты успел? – удивилась я. – Ты же всё время у меня на виду!

– Хм, голому одеться – только подпоясаться! – ответил Миша и почему-то посмотрел на кусочек моего обнажённого живота, выглядывающий из-под одеяла. Я покраснела и быстренько натянула на себя одеяло.

– Злая ты, Женька!

– Потерпи до вечера, дружок! – показала я ему язык. – Кстати, Миш, мне сегодня нужно к тётке сходить, от родителей гостинцы передать.

– К тётке? Я не знал, что у тебя тут ещё родственники остались.

– Да, это мамина двоюродная сестра, Мария Степановна. Ты же не обидишься, если я тебя с собой не возьму?

– Нет, конечно, Жень! – он поцеловал меня в другой глаз. – Но как я переживу это время – вот вопрос!

– Хочешь, скажу Семке, он тебя по городу покатает?

– Заманчивое предложение! – потянулся к моим губам Мишка, и ещё минут десять мы с ним целовались как безумные, забыв обо всём на свете, пока не услышали осторожные шаги за дверью.

– Всё, Мишка! – прошептала я. – Встаём!

– Встаём, – откликнулся он, продолжая держать меня в своих объятьях.

– Ребята, вы уже проснулись? – тихий голос Дашки раздался у самой двери.

– Проснулись, Даш! – отпихнула я Мишку от себя. – Одеваемся уже!

– Хорошо! Ждём вас!

Когда мы, взъерошенные и счастливые, зашли на кухню, за столом уже восседало всё семейство Кац с Семёном во главе. Даже Тамарка почтила нас своим присутствием. Шесть пар глаз уставились на нас, не мигая.

– А что случилось? – удивились мы. – Почему так рано все на ногах?

– Рано? – хмыкнул Сёмочка. – Я понимаю, у вас, у москвичей, двенадцать часов дня – ещё не свет и не заря, а мы уже коров подоили и телят на луг выгнали!

– Двенадцать? – мы с Мишей переглянулись и покраснели.

– Двенадцать! – укоризненно повторила Алиска. – Сколько можно в постели кувыркаться?

– Алиса! – в один голос рыкнули на неё родители и смущённо посмотрели на нас.