Проскинитарий. Хождение строителя старца Арсения Суханова в 7157 (1649) году в Иерусалим

Как приехали в Царьград и стали у берега у Галаты, и тут пришли турки на корабль, и ясырь[50] побрали весь и тут ночевали. Того ж дни послал старец Арсений старца своего ко гречанину Фоме Иванову и архимандриту Амфилогию, спросить: где бы постоять или бы дать место у себя. И архимандрит сказал: у него де места нет, а завтра де я с ним увижусь и о всем переговорим. И назавтра корабль приехал на царьградскую сторону; и тут пришел гречанин Фома, и сказал, что ему архимандрит сказал, у него места нет, а на иерусалимском подворье стоять Арсению не велел: тут де ныне мор; чтоб сыскал на Галате место. Тут же пришли старцы Иерусалимского Патриарха и звали стоять к себе в монастырь. И Арсений выспрашивал у игумена Игнатия: есть ли к нему от Патриарха об Арсении письмо? И будет ли он в Царьград и во Иерусалим поедет ли? И игумен сказал: был де здесь от Патриарха Панагиоти и про тебя он нам все сказывал, что ты поехал, и про твою грамоту, что ты писал Патриарху, а приказу о тебе ничего нам нет и не говорил, и письма от Патриарха о тебе никакого нет; а сюда де мы его не чаем, и во Иерусалим поедет ли, или нет, того впрямь не ведаем, а говорят, будто ся поедет. А опосле их пришел архимандрит Амфилогий, и стоять Арсению на иерусалимском подворье не велел: тут де ныне мор; а се де старцы лихи, говорят сладко, только не смотри на то, горько будет. И послал гречанина Фому Иванова на Галату, велел сыскать место, где постоять. И Фома шел до Галаты и нанял порожнее место у гречанина, и Арсений тут стал. И архимандрит говорил: Патриарха Парфения убили, а ныне Иоанникий и являться к Патриарху не велел Арсению: теперь де еще не укрепился. Что де Патриарха и того повесили у двора Патриарша на воротах; а еще де будет и иным многим, которые тут в промыслу были. А Патриарха де Иоанникия с Патриаршество Цареградское не станет, и ныне у нас как бы нет Патриарха; не стало де его не со что. Суди де Бог того, кто то учинил; не их де было дело, что ему так чинить. А Патриарх Парфений был человек добрый и умный и разумный и совладетельный; почитали де его не только христиане, но и турки. И ныне все по нем тужат чины, жиды, армяне и бусурмане; то де сделали немногие люди. И Арсений бил челом архимандриту Амфилогию, чтобы сыскал ему корабль христианский. И архимандрит Амфилогий нанял корабль, и господина корабельного привел к Арсению в келию, и отдал ему Арсения в руки пред образом Пресвятой Богородицы[51]: отдай здрава в Решите синайским старцам, или Патриарха Александрийского старцам, и граматки архимандрит дал Арсению в Решит к старцам синайским и к патриаршим, и отпустил.

Глава 6. О Царе-граде, коль стенами долог

Царьград стенами стоит долог, как вдался затон морской в землю меж Царьграда и Галаты; толико и стены градные вдались вдоль, в поле, сиречь с затоном равны и поведены подле затона, и мочно обойти судами даже до конца всего Царьграда затоном тем; а мыс той, на чем Царьград стоит и Галата и Скутарь, весь камен, и двор царев начался снизу от моря и от часу выше, и самые палаты царские и София стоят на самом холму. И от Софии рядом пошел холм, яко гребень, и тот гребень перещенывается долинами. А так стоят на том гребне семь холмов, и на тех холмах ставлены мечети, великие и высокие, и хороши добре и украшены зданием, драгоценным мрамором всяким и резьми и видами привидными несказанною мудростью и ценою великою; почен от Софии даже и до седьмого холма стоят явны, всех домов живущих выше, покрыты все свинцом; а около их столпы высокие, у иных по шести, и по четыре, и по три, и по два и по одному. На их входят кричать к их студной молитве. Да на них же в их праздник зажигают паникадила с маслом во всю нощь. И егда пяток первой молода месяца, также зажигают. Будет паникадил по сто, и по двести, и по триста, и больше у одной мечети, светятся в нощи яко звезды на небеси. И те мечети стоят по гребню, на холмах, с обеих сторон видеть с галатского берега до самого моря даже до гребня. И до мечетей весь Царьград видеть, а с мечетей другая половина вся же видна; только от Белого моря половина уже, а от Галаты шире; а подобием Царьград долог и на конце позакривился, потому что и затон позакривился[52] и на конце от моря сузился.