Проснись, Ирен!

Скрипнувшие наверху половицы, вернули в реальность. Со стороны лестницы послышался шум шагов. Кружка выпала из рук, жидкость растеклась по полу, коричневые капли впитались в светлую ткань брюк. Девушка вскочила с места и рванула в прихожую. Сердце долбило по ребрам, подгоняемое выброшенным в кровь адреналином. Сдернув куртку с вешалки, Ирен выбежала на крыльцо. Одеваясь на ходу, она едва не скатилась с обледеневших ступеней. Мороз впился в голые икры и забрался под одежду. Колючий воздух защипал в ноздрях. Она принялась сгребать с машины снег, и руки свело судорогой. Спрятав кисти в рукава, она продолжила расчищать автомобиль. Откопав переднюю дверцу, она прижалась к ней спиной и подула на покрасневшие пальцы. Взгляд упал на дверной проем. Клубы теплого пара вырывались из открытой двери, уплотняясь и формируясь в высокий мужской силуэт. Ирен вскрикнула, но из горла вырвался лишь хрип. Сизый туман плавно потёк по ступеням и заскользил к машине. Ирен отчаянно дернула ручку, та поддалась не с первого раза. В последний момент девушке удалось запрыгнуть в салон. Ударная волна с хрустом врезалась в лобовое стекло. Оно моментально покрылось толстой коркой льда. Мерзлые пальцы с трудом попали ключом в замок зажигания. Дворники заскребли по стеклам, пытаясь справиться с наледью. Мотор закряхтел и заработал. «Ирен», – раздалось за спиной.

Ирен распахнула глаза и посмотрела на стоящего рядом отца.

– Аннет сказала, что ты здесь.

Он нахмурился и прошёлся по комнате, заложив руки за спину. Ни один из них не торопился начинать разговор. Наконец, Ирен достала из сумочки письмо и протянула отцу.

– Это тебе.

Он ухватил его пальцами, и те предательски дрогнули. При одном взгляде на знакомый почерк он изменился в лице. Опустился в кресло и принялся читать.

– Она ведь моя мать? Так? А отец?

Он поднял напряжённый взгляд и посмотрел на Ирен. Не один раз он прокручивал в голове этот разговор, а теперь не мог подобрать слова. Он откашлялся, пытаясь протолкнуть вязкий ком застрявший в горле.

– Элин была моей сестрой, – осторожно начал Клод. – Проблемы появились после твоего рождения. Начались неконтролируемые истерики, панические атаки. Поначалу это списывали на постродовую депрессию, но позже состояние ухудшилось и переросло в настоящую паранойю. Я хотел устроить её в клинику, но муж привёз сюда. Надеялся, она вспомнит о лучших временах и всё станет, как прежде. Нам не известно, что здесь произошло. И уже никогда не станет. Мы с Аннет хотели оградить тебя от всего этого.

Ирен развернулась и вышла. Он хотел последовать за ней, но словно прирос к месту. На кухне послышался шум воды. Когда Ирен вернулась в гостиную, глаза блестели, с раскрасневшегося лица стекала вода.

– Ты в порядке? – выдавил он.

Она открыла рот и на секунду застыла. Ирен втянула воздух и замотала головой.

– Нет. Я не в порядке, папа. Или мне теперь называть тебя Клод?

Он опёрся на подлокотники, тяжело поднялся, подошёл к дочери и обнял. Ирен обхватила руками широкую спину, уткнулась в плечо и зарыдала.

***

Поняв, что Дегьер не дышит, Ирен аккуратно уложила его голову на пол, вскочила и побежала за телефоном. Она задела тумбу и опрокинула стоящую на ней чашку чая. Ирен метнула взгляд на открытую полку кухни и увидела баночку сахарозаменителя. Паника незримой хваткой сдавило горло. Слёзы брызнули из глаз солёными реками. Она вызвала скорую, понимая, что уже поздно.

Она вернулась в ванну и легла рядом с телом Дегьера, положив голову на его холодную грудь. Это она виновата. Тогда она не думала, что Дегьер их возьмёт. Он ведь всегда пил без сахара. Она знала, что у него аллергия на препараты. Знала, что его расстраивает её зависимость. И до ужаса боялась, что передумает на ней женится, когда поймёт, что Ирен не смогла справится со своей зависимостью. Она пересыпала свои таблетки в банку с сахарозаменителем и спрятала на кухонной полке. Она хотела, как лучше, а получилось… Как получилось.

Эпилог.

Два месяца спустя.

Клод вышел из машины и посмотрел на серое здание клиники, выглядывающее из-за забора. Он вспомнил, как восемнадцать лет назад ему позвонили из полиции и сообщили о трагедии. Когда они с женой приехали в социально реабилитационный центр и увидели Ирен, сердце сжалась. Она напоминала маленького затравленного зверька. Девочка сидела на стуле сгорбившись и спрятав лицо в широкий ворот длинной ночной сорочки. Руки были сжаты в кулачки, на костяшках пальцев темнели следы от зубов. Клод застыл в дверях не в силах двинуться с места. Аннет подошла к ней и присела на корточки.

– Ирен, детка. Посмотри на меня.

Ирен вжала плечи и сильнее потянула за ворот рубашки, желая укрыться с головой.

– Милая, это же я, – ласкова позвала Аннет.

Ирен опустила рубашку до переносицы, посмотрела распухшими, заплаканными глазами и опасливо протянула к ней руки. Аннет прижала её к себе и поднялась на ноги.

– Ну, вот. Сейчас поедем домой…