Проснуться ото сна (СИ)

Питаться мне приходилось кровью животных, так как случайные люди редко заходили в пользующийся дурной славой лес, а до ближайшей деревни не менее дня ходу. Я и раньше знал, что кровь животных не слишком вкусная и имеет кисловатый или горьковатый привкус, поэтому старался пить ее как можно реже.

Я почти завершил прогулку, пройдя большой круг по лесу, где тропинки имели свойство каждый день менять направления. Лесные духи сами запутывали их, сплетая, сбивая с пути возможных нежеланных гостей. Я собирался повернуть к моей пещере, когда почувствовал чье-то присутствие. Теплый, дурманящий, терпкий запах мускуса витал в воздухе, и как я раньше его не заметил? Я побежал, обострив все чувства, и вскоре заметил фигуру, петляющую между деревьями. Поспешил следом и к своему ужасу понял, что приближается рассвет.

Голова заработала быстрее, выдавая возможные варианты выхода из ситуации. Меня настораживало столь близкое присутствие человека, но других убежищ, до которых я мог успеть добраться, не было. Я развернулся, начиная терять из виду мужскую фигуру, и как можно скорее побежал по направлению к пещере. Каждую секунду я смотрел в сторону, где должно взойти солнце, и видел, что вот-вот не небе появятся первые светлые оттенки. Я не заметил дерево, со всего размаха врезавшись в шершавый ствол. Отскочив от него, укатился в овраг, в кусты дикой малины. Ругаясь и превозмогая боль от мелких колючек, ушибленной груди и пострадавшего лица, поспешил дальше.

Ливень, прошедший вчера, сослужил мне плохую службу, а высокие, часто растущие деревья не дали возможности высохнуть траве, я, скользя и падая в грязь, хватался за траву, карабкался вверх по склону, выбираясь из оврага.

Я чувствовал, как светлеет небо, глаза резанула боль, когда я посмотрел вверх. Подгоняемый страхом исчезнуть от первых лучей солнца, мне удалось укрыться в вечной темноте пещеры. Углубившись как можно дальше в ходы, я забился там до заката солнца.

Наступила ночь, я вышел из пещеры и сразу насторожился, вновь почувствовав стойкий запах мускуса. Я поморщился. Поблизости никого не оказалось, однако днем кто-то точно побывал здесь. Взгляд тут же упал на шкатулку, выроненную мной и валяющуюся между камней. Перебрав ее содержимое, убедился, что все на месте, но горьковатые нотки витали и между листами бумаг, уходя далеко в сторону опушки леса.

— Незнакомец нашел мою пещеру, нашел шкатулку, но ничего не взял. Почему? Насколько я знал, люди всегда присваивали чужие вещи, невзирая на то, нужны они им или нет.

Такая мысль меня не порадовала, и, искупавшись в речке, я принял решение вернуться в мир людей.

Один из домов, который оставил мне Николас, находился в местах моего детства. Из-за этой мысли сердце готово было выскочить из груди. Я был вампиром почти двадцать лет и мысль, что я встречу знакомых, все еще волновала меня.

Позаимствовав лошадь (владельцу в конюшне оставил все монеты, которые были у меня в карманах), поспешил в родные места. По пути мне показалось, что я вновь уловил знакомый запах, уносимый прочь прохладными порывами ветра приближающейся зимы.

К городу я добрался спустя трое суток и с удивлением обнаружил, что мыслями полностью погружен в предстоящие изменения в моей жизни, почти не вспоминая о прошлом.

На исходе третьей ночи моя лошадь пронеслась по знакомым с детства улочкам. Еще издалека я заметил слабый свет в доме, спешился, понимая, что в том жалком виде появляться в качестве нового хозяина не стоит.

Я потянул за узду, шагая по почти пустынной улице. По вечерам здесь и раньше редко можно было встретить гуляющих людей, любители светской жизни уезжали с окраин в самый центр, где веселье и суета не смолкали почти до самого утра.

Лошадь недовольно фыркнула и потянула морду к листьям. Повернувшись, я посмотрел на нее и расслабил пальцы, повод выскользнул, лошадь остановилась, с удовольствием жуя зелень.

— Проголодалась? — улыбнулся я, глядя на умное животное.

Пройдя несколько домов, я увидел одиноко бредущего человека примерно моего роста и телосложения в синем бархатном костюме, на голову надет цилиндр, в руке он крепко держал лист бумаги. По грустному взгляду незнакомца было понятно, что дело не обошлось без женщины. Он задумчиво прошагал вдоль забора, зашел в ворота, прошел по двору и постучал в дверь. Никто не открыл, только за дверью послышался недовольный голос. Я, не отставая, прокрался за ним следом и замер за ближайшим деревом. Мужчина продолжал настойчиво стучать. В доме сдались, выглянул мужчина. Накрахмаленный парик с кудряшками на его голове делал его еще старше. Нахмурив брови, он одарил нарушителя спокойствия презрительным взглядом:

— Не позорил бы ты себя и своего отца, шел бы подобру-поздорову.

Пришедший отшатнулся от нависшей над ним высокой фигуры:

— Но граф, мы с Агнессой любим друг друга, — возразил он.

— А что толку? У тебя нет ни денег, ни положения, что ты можешь дать?

— Любовь! — Хозяин дома усмехнулся. — Вы говорите так, будто мы нищие, тем более деньги не сделают вашу дочь счастливой.