Проснуться ото сна (СИ)

— Как думаешь, на балу будут настоящие «денди»: нафуфыренные и напыщенные, словно индюки? — Тимми явно забавляло наше сходство с ними. Неожиданно он рассмеялся. — Представил выражение лица мамы, увидь она нас.

— Она не выпустила бы из дома в таком-то виде.

— Я и забыл, как с тобой, Алекс, весело. Жаль нет Лауры. Будь она здесь, моему счастью не было бы предела. Ну ладно, сборы сборами, а нам пора. — Подытожил Тимми, последний раз рассмотрев себя со всех сторон.

— На приеме будут только напитки и легкие закуски, поэтому пойдем, мой прекрасный друг, спустимся в столовую, немного перекусим перед предстоящей дорогой.

— Нужно было сперва поесть, а потом краситься. Опять губы подводить, — недовольно скривился Тимми.

Мы, подхватив со столика пару белых и черных перчаток, вышли из комнаты. Дверь закрылась за нами с легким скрипом.

Когда мы зашли в столовую, то Нани расставляла тарелки и раскладывала приборы на стол и, случайно взглянув в нашу сторону, чуть не выронила из рук бокал.

— Фу ты, Господи, точно приведений увидела. Не к добру вы так разоделись. Что за необходимость? — Она разгладила свое простое плате и убрала пару прядей, выбившихся из чепца.

Роза смутилась еще больше, чем в день нашего приезда. Принеся кастрюльку с супом и разлив его по тарелкам, она быстро удалилась, не взглянув больше в нашу сторону.

— Похоже, мы производим впечатление.

— И не говори. Я уже жалею, что предложил немного пройтись по улице до места бала.

Окна были зашторены, и в комнате царил полумрак. В целях экономии комнату сегодня освещали лишь подсвечники на столе, свечи в них наполовину догорели, и мягкий воск стекал, затвердевая матовыми каплями. Белая скатерть в отблесках пляшущего света имела четкие границы света и тени, отражение на ней самого огонька слегка плясало.

Посуда в моем доме, как и все убранство, была самой простой. Стол сервирован белыми тарелками и хрустальными бокалами, достававшимися по особым случаям.

— Отличная похлебка, — оценил Тимми приготовленный Нани суп. Взял третий кусок свежего хлеба. — Извини за наглость, но ты не против, если мы с Лаурой станем наведываться к тебе?

— Конечно, мне будет не так скучно в этом доме.

— Мы точно тебя не побеспокоим? — Он, с присущей ему изысканностью, отпил вина, перед этим покрутив бокал в руках.

— Разумеется, нет. Ты же знаешь, ко мне гости особо не ходят. Зато будет повод пристроить комнату для гостей.

— Ты просто душка Алекс, — засмеялся Тим.

За нашим поздним ужином прошло минут тридцать, часы показывали половину девятого, суп был съеден, чай выпит, испеченные печенья оценены по достоинству.

Вышла Роза, быстро унеся со стола пустую посуду. Зашла Нани, поинтересовавшись, нужно ли принести еще чего-нибудь.

— Верхом не поедем, — вздохнул я, чувствуя, что печенье было лишним. — Луис! — крикнул я. — Позаботься об экипаже, он потребуется примерно через полчаса. — Моя белая маска лица улыбнулась Нани. — Все было вкусно.

— Моя похвала повару. Если бы меня так кормили дома, то я давно бы не входил ни в одну дверь.

— Так приятно слышать такие слова от вас, господин Тимати. — Нани просияла. Одно дело, когда я так говорил, а тут ее стряпню хвалит сторонний человек.

Я откинулся на спинку стула. Не планировал объедаться, но не вышло.

— Непременно нужно прогуляться, а то в таком состоянии танцевать просто не сможем.

— Да, сейчас бы вздремнуть часок. Но ладно, пойдем, поправим грим на лице. — Тимми встал, разглаживая складки одежды.

Я поднялся следом, и, отчего-то ощущая себя гостем, проследовал за уверенно идущим впереди другом. Тимми быстрее меня принял свой прежний набеленный и напудренный вид, заявив:

— Как здорово ощущать себя свободным, делать что вздумается и не чувствовать на себе неодобрительный взгляд. Мамин надзиратель не в счет, — отмахнулся брат, предвосхищая мою колкость. — Понимаю, что нам обоим в этой жизни повезло и не повезло по-своему, но жизнь такая замечательная штука, что на прочие неудачи неохота обращать внимания, тем более вспоминать их. А ты представь, что когда-то нас не станет, и наши дети так же будут дружить и разговаривать на точно такие же темы. Сколько ты хотел бы прожить? — Алые губы улыбались.

Я снял ткань, защищающую мой наряд от попадания пудры:

— К чему весь этот разговор?

— Мне интересно, ну ответь! — Он сложил аккуратно в ящик стола круглое зеркало в деревянной оправе, женскую пудреницу и румяна, купленные недавно, и задвинул его.

— Я об этом не думал. Как можно дольше. Вечно. — Я усмехнулся сказанной глупости.

— Я бы тоже, но если только буду счастлив в эту длинную жизнь.

«Мудрые слова», — подумал я, но вслух почему-то не произнес. Эта мысль была так отчетлива, словно я беззвучно выкрикнул ее: — «кому нужна длинная жизнь, если ты несчастлив».

Гул неистово несущегося ветра с лязгом открыл ставни, стекла в них задрожали, пустив еле слышную жалобную вибрацию. На улице стемнело. Небольшие облака легкой дымкой закрывали звезды.