Проснуться живым

- Что там такое? - хрипло осведомился Эд. Его глаза были устремлены на меня, на бычьей шее вздулись сухожилия. Голова слегка склонилась к телевизору, словно притягиваемая магнитом. - Они раздеваются?

- Не спрашивай, Эд. И как только такое могут показывать?

- Они совсем голые - сняли всю одежду, как ты говорил? И трусики тоже?

- И трусики, и все прочее! - взвыл я, шагнув вперед, взмахнув руками и опустив их на стол. - Глазам не верю! Неужели я вижу по телевизору десять аппетитных, сексуальных и совершенно голых девочек? Голых, как ощипанные курицы?! Голых?!

Мне пришлось трижды сказать "голых", прежде чем Эд наконец сдался. Возможно, ему пришлось сражаться с низменной стороной своей натуры дольше, чем когда-либо. Но он бы просто не был мужчиной, если бы не посмотрел на экран, где якобы творилось подобное.

Поэтому он посмотрел.

Решив, что он просто не может себе позволить пропустить этот кульминационный момент в истории телевидения, Эд не просто слегка повернул голову и скосил глаза на экран. Нет, он сделал то, что сделал бы любой настоящий мужчина, - дернул голову на семь дюймов влево, словно ею выстрелили из пушки, выпучил глаза и уставился на экран, ухмыляясь в предвкушении захватывающего зрелища.

Это его погубило - не только ухмылка, а все вместе. Еще один здоровый, сильный мужчина, подобно многим грешникам до него, поддался слабости и получил свое. Его судьба была предрешена в тот момент, когда он решился взглянуть на телевизор.

Я действовал быстро, хотя полагаю, что мог бы чуть помедлить. Эд смотрел на экран с напряжением и сосредоточенностью, какие я до сих пор наблюдал только у собак, охотящихся на птиц. Возможно, в первые секунды он и в самом деле думал, что видит то, о чем мечтал, так как все еще ухмылялся, когда я ударил его столом.

Должен признаться, я почти ненавидел себя за это. Я чувствовал себя похожим на бессердечных ученых, которые заманивают самцов-долгоносиков в ловушки, пахнущие самкой в период течки, и обрекают на смерть самцов коста-риканских попугаев ара при помощи записанных на пленку криков самки, кладущей яйца. Но тем не менее я это сделал.

Прыгнув вперед, я ухватился за крышку стола и поднял его. Когда три из четырех ножек оторвались от пола, я изо всех сил швырнул в Эда стол, словно огромный угловатый диск. Правый край стола описал дугу, движение левого слегка замедлила волочившаяся по ковру ножка, а наиболее быстро двигающаяся часть острый угол - ткнула Эда в живот, удалив бы ему аппендикс вместе с тазовой костью, если бы двигалась чуть быстрее.

Эд издал крик, в котором сочетались боль, шок, недоверие и страх. Разумеется, этот жуткий вопль не был следствием только физической боли. Эд все еще смотрел на экран, слегка склонившись вперед, и, вероятно, не видел моего рывка и не осознал, что я готовлюсь его атаковать. В таком случае, даже чувствуя страшную боль, он не понял, что я являюсь ее причиной, и приписал ее внезапной закупорке сосудов или прободению. Не знаю, успел ли Эд разглядеть, что десять шикарных девочек, вопреки тому, что он ожидал увидеть, не сбросили с себя ни трусиков, ни других предметов одежды.

Вопль сопровождался мощным выдохом, по-видимому опустошившим легкие Эда. Он так сильно наклонился, что моему правому кулаку пришлось преодолеть всего лишь фут, чтобы добраться до его подбородка.

Эд взмахнул рукой и нажал на спуск пистолета - пуля 45-го калибра пролетела рядом с моей ногой, а дуло находилось так близко, что выстрел едва не прожег мне брюки.

Эд покачнулся, тщетно стараясь удержаться на ногах, а я прыгнул к окну в передней стене. В нескольких футах от окна находилось большое мягкое кресло, а рядом с ним - маленький столик с лампой. Схватив лампу, я швырнул ее в окно, а когда стекло разбилось и осколки посыпались наружу, поднял столик и ударил им по острым обломкам, торчащим внизу у подоконника.

- Что за черт...

Это был не голос Эда, а крик Дейва Кэссиди позади меня. Повернувшись, я увидел, что он бежит по коридору, куда выходили двери его кабинета и полудюжины других комнат. Увидев меня, Дейв попытался притормозить. Я запустил в него столиком. Кэссиди пригнулся, закрыв лицо руками, но потерял равновесие и начал падать. Справа от меня Эд, напротив, обрел равновесие, но в руке у него уже не было пистолета. У меня оставалось время ухватиться одной рукой за подоконник, а другой - за раму и подтянуться.

Но когда я повернулся к окну, то увидел на экране телевизора настолько поразительную сцену, что в любой другой момент она заставила бы меня остановиться. Однако сейчас я даже не сбавил скорость. Прыгнув в окно, я поскользнулся не то на траве, не то на битом стекле и упал, но тут же поднялся и бросился к стальным воротам и находящейся за ними Роксбери-Драйв.